Ур халдеев - [6]

. Или, наоборот, одно здание может пережить столетия, в течение которых весь город подвергался неоднократным перестройкам, и если раскопки ограничить одним этим зданием, археолог ничего не узнает о происходивших здесь переменах. Поэтому и наши раскопки в Уре не раскрыли нам всей его истории.

То, что мы выяснили, будет дополняться, а может быть, и изменяться в свете новых археологических открытий в других местах. Но поскольку здесь речь пойдет не о всей истории Ура, а о наших раскопках в нем, я буду ссылаться на результаты других раскопок лишь в тех случаях, когда это необходимо для объяснения сделанных нами находок. И если я говорю очень мало или почти ничего об открытиях моих коллег — археологов в Ираке, это совсем не значит, что я недооцениваю их работы: просто к нашим раскопкам они не имеют прямого отношения.

Я был бы крайне несправедлив, если бы не принес здесь глубокой благодарности моим сотрудникам. В течение двенадцати лет мне помогали многие: моя жена работала вместе со мной десять раскопочных сезонов, профессор Мэллован — шесть, остальные — по четыре и меньше. Я не привожу имена последних в этой книге лишь потому, что наши раскопки были действительно коллективной работой, в которой трудно выделить индивидуальные заслуги каждого. Оглядываясь назад, я сам удивляюсь, как редко могу сказать, что такой-то сделал то-то: почти все мы делали сообща. И, может быть, в этом высшая оценка, какую я могу дать участникам экспедиции, достойным всяческого уважения и признательности. Никто из них не занимался какой-то особой работой. Они составляли экспедицию, успех которой всецело определялся их самоотверженностью.

Глава I. Возникновение Ура и всемирный потоп

Нижняя Месопотамия, Шумер древнего мира, по сути дела представлял собой долину двух рек, Тигра и Евфрата. На западе Шумер замкнула расположенная выше сирийская пустыня — безводное и большую часть года бесплодное каменистое плато, где лишь кочевник-бедуин раскинет на короткое время свой шатер, но ни один сколько-нибудь цивилизованный человек не сможет поселиться надолго. А на востоке непреодолимым препятствием встали Персидские горы, населенные воинственными племенами, предпочитавшими грабить обработанные поля жителей долины, чем подчиняться их власти. Земля Шумера — недавнего происхождения. Раньше морской залив, который мы сейчас называем Персидским, вдавался глубоко в материк, севернее современного Багдада, и только в сравнительно поздний период человеческой истории соленая морская вода уступила место суше. Произошло это не вследствие какого-то внезапного катаклизма, а в результате отложений речных наносов, постепенно заполнявших огромную впадину между пустыней и горами. Если бы в этом процессе участвовали только Тигр и Евфрат, образование дельты шло бы обычным путем: пядь за пядью, шаг за шагом наносы продвигались бы с севера на юг, и прошли бы века, а может быть, и тысячелетия, прежде чем люди смогли бы освоить образовавшуюся в результате этой медленной работы землю на юге долины, где находится Ур. Но в действительности дело обстояло иначе. Шумерийцы считали, что их древнейшим городом был Эриду, расположенный километров на двадцать южнее Ура. Об этом же говорят и раскопки иракской правительственной экспедиции, — во всяком случае в собственно Нижней Месопотамии нигде не удалось обнаружить поселений столь же древних, как Эриду. Разумеется, это требует объяснений, и, чтобы дать их, нам придется снова обратиться к физической географии этого района.

В Персидский залив впадают не только Тигр и Евфрат. Близ современного города Мохаммеры находится устье реки Карун, которая одна несет с Персидских гор почти столько же ила, сколько Тигр и Евфрат вместе взятые. Напротив устья Каруна расположен Вади эль-Батин. Сейчас это сухая долина, но в древности по ней тоже текла полноводная река, орошавшая Центральную Аравию. Она не была так стремительна, как Карун, однако на своем долгом пути по руслу, проложенному в легких почвах, ее воды захватывали и выносили почти такое же количество ила. Две реки, сливаясь в одну, впадали в Персидский залив под прямым углом и выносили в него массу ила, который со временем образовал поперек залива подводную отмель. Эта преграда нейтрализовала и без того незначительное в Персидском заливе влияние приливов и отливов и одновременно замедлила нижнее течение Тигра и Евфрата настолько, что принесенный их водами ил начал оседать с внутренней стороны отмели. Таким образом, первая наносная земля возникла в самой южной части долины. В результате этого верхняя часть залива превратилась в закрытую лагуну. Впадающие в лагуну большие реки сначала сделали ее воды из соленых солоноватыми, а затем — пресными, а выносимый ими ил начал распределяться более равномерно, поднимая все дно лагуны. Разумеется, образование суши при впадении рек в лагуну происходило быстрее. Первые полоски земли появились на севере и у южной преграды, тогда как на середине еще оставалось обширное заболоченное пространство с едва выступающими островками. Но со временем и это болото высохло: там, где некогда был морской залив, раскинулась широкая дельта. Ее прорезали реки, текущие вровень с берегами. Поэтому русла их постоянно менялись; каждую весну они затопляли низкую долину, и только летом яростное солнце снова высушивало ее. Легкая почва без единого камешка отличалась редкостным плодородием, — второе такое место едва ли можно было найти на земле. Изложенная в книге Бытия история сотворения мира, где речь идет о месте для обитания людей, явно заимствована древними евреями у жителей Нижней Месопотамии: этот миф родился именно здесь, и здесь он гораздо вернее отражает действительность, «И сказал бог: „Пусть воды небесные соберутся в одном месте, а твердь — в другом". И было по слову его… И земля породила изобильные травы и злаки всех родов и деревья, плодоносящие своими семенами, и бог увидел, что это хорошо».