Упреждающий удар - [3]

Дни коротки, серы; ночи долги и темны.

От Великого Устюга пошел крупный - в горсть - белый снег. Вмиг все изменилось вокруг: мир посветлел, в первые два дня снег, густо падая на темную вязкую дорожную грязь, таял и лишь на обочине, ложась на коричневую пожухлую траву, на темно-зеленые могучие пихтовые лапы, застывал гривастыми комьями.

Шли и по утрам, и по вечерам, освещая путь смоляными факелами - спешили. Кони храпели, мотали головами, отряхивая снег. Пар шел от них.

Впереди скакала сотня татар - во главе с русским сотенным, мурзой; за ними - русские полутораста воев и вьючный обоз. Русские - с копьями - долгомерами, с саблями в больших ножнах; висели к седлу привязанные кожаные сумки с луками и колчаны со стрелами. У татар - короткие копья, кривые сабли, луки.

Много дорог изъездил боярин Андрей Воронцов - бСльшую часть жизни провел в разъездах и походах. Приходилось сопровождать и великокняжеских послов в Сарай, но по этой дороге ехал впервые.

На Вятской земле не бывал, хотя с вятчанами в 1468 году встречался - в Нижнем Новгороде. Жаль, не познакомился с ними поближе: не думал, что по божьей воле и по повелению великого князя придется ехать в этот глухой край.

Древнего русского рода, он честно служил великим князьям, Вере и Отечеству. Был не богат, имел деревеньки с людьми и с землей. Построил двор в Москве - в Великом посаде; детей народил, которые, не успел заметить, как подросли, оперились, сами стали служивыми, обзавелись семьями.

Дожил до седых волос, но недоволен жизнью: с горечью сознавал, что не добился чего хотел! Не разбогател, не встал на ноги - и виной тому татары: какой урон наносят боярам, его людям своими набегами и поборами!.. Да еще великий князь от имени золотоордынского хана собирает с боярина дань. Легко ли при этом: содержать дом, войско, с которым должен являться на службу?

Некоторые приспосабливались - роднились с татарами. Легче жили, богатели. Получали свободу в торговле, не так притеснялись Ордой. А он не пойдет на это. Смешивать кровь с чужой, иноверной, инородной - никогда!.. Тогда конец всему отчему, родному; не заметишь, как душа будет другая - и кто тогда будет Русь растить, плодить и укреплять?! На таких, как он, держится Русская Земля...

Вот и на такое великое дело едет не кто-нибудь, а он! С освященным самим митрополитом Филиппом стягом с ликом Георгия Победоносца¹⁸, с московским полком, с татарами-ведомцами везет великокняжескую тайную грамоту. Прощаясь, государь Иван Васильевич по-русски троекратно обнял, поцеловал его и, пристально вглядываясь своими большими неземными, пронизывающими душу глазами, прошептал:

- Помни!.. На какое дело посылаю. Помогай воеводе и ратуй, как мне...

...До переправы на реке Вятке оставалось два дня пути. Ветер переметнулся - подул с севера - стало примораживать. Захрумкал под копытами снег, воздух посвежел.

Андрей Воронцов отряхнул с шапки снег, оглянулся, вдохнул полной грудью: "Все ж хороша погодушка - русская, скоро можно будет везде проехать, всюду пройти!" Он почувствовал себя по-юношески бодрым и сильным, духом высоким и твердым. Уж и не помнил, когда ему было так покойно и легко.

Развернулся на пол-оборота в седле, приказал рассыльному из личной охраны:

- Скажи ватаману Федорову, что без привалов и ночлега пойдем до переправы. Пусть рысью идет! - боярин торопился: до шуги успеть, а то придется ждать на берегу, пока река не станет...

Пошли еще быстрее, часто меняя коней; и двухдневный путь прошли за одну лунную ночь.

К утру выехали из притихшего лешастого леса, пошли по лугам. Медленно просыпался день. Луна, повторив путь дневного светила - солнца - большая, раскалившаяся красным углем, наполовину ушла за зубчатый темнеющий горизонт. Противоположная сторона небосвода окрасилась слабым клюквенно-оранжевым цветом. Ярко-голубым хрусталем сияла Утренняя звезда.

Погасла Звездная Дорога¹⁹ - остались только отдельные звезды, светящие холодным неживым светом.

К реке подошли неожиданно. Впереди идущие издали радостные гортанные крики. Через три сотни шагов кончился ивняк, и Андрей Воронцов тоже выехал на пологий правый берег. Спустился к темной парящей воде - шуги не было. "Слава тебе, Господи! Не дал замерзнуть реке" - перекрестился боярин. Только около берега - местами до двух саженей²⁰ - поблескивал жемчужно-жирным светом лед. Небольшие темно-серебристые волны, накатываясь, лизали, чмокали его. Потускневший было жемчужный цвет льда вновь освежался, сильнее блестел, намерзая округлыми кусками.

Встали на привал, разожгли костры.

Боярин велел из числа русских - "перебьют вятчане татар!" - разослать по обе стороны - вверх, вниз - ведомцев.

- Все, на чем можно переправляться, - волочите сюда, - приказал боярин. - А ты, - обратился к сотенному Ивану Федорову, - поставь вокруг усиленную охрану - лучше татар: они сторожнее.

Сам с тремя воями пошел обходить лагерь. Было так, как нужно: вои варили завтрак, спали, завернувшись в полушубы и кафтаны. Несколько русских на лошадях, зацепив веревками, с пожней²¹ волокли сено. Татары, выделив табунщиков, пасли своих коней на заснеженном лугу.