Упреждающий удар - [23]

* * *

Вот так эта странная студентка появилась в моей жизни, и у нас потом с ней были еще встречи, разумеется, строго деловые встречи, но все это время я медленно, но верно погибал. Она бросала на меня все более и более красноречивые взгляды, и я чувствовал, что ничего не могу с собой поделать. Я влюблялся в эту девушку. Да, мне трудно было себя остановить, особенно после слов, которые она произнесла как бы между прочим: «Мы с вами как две половинки, мне только с вами становится спокойно». Не знаю, откуда она взяла эти слова. На меня они подействовали, как стакан воды на засыхающую мимозу.

И еще я думал: если этот родственник так же настойчиво копается в ее академических буднях, как в записной книжке (тогда, в первый вечер, Надя положила мою визитку в свою записную книжку), то очень скоро мы с этим «дядей» будем беседовать по телефону снова.

«Не то пожалеете», — сказал мне «дядя». Интересно, что он имел в виду? Я уже и так о многом жалел, но трудно было представить, почему я пожалею, что стал консультантом какой-то студентки!

Не драться же мне с ее родственниками! Хотя если придется подраться, я вполне мог припомнить свой боксерский опыт. В конце концов, не зря я угробил столько времени на этот боксерский клуб.

* * *

А потом началась серия телефонных звонков, о которых я вообще ничего не могу сказать. Просто кто-то звонит и молчит в трубочку, и во время этого молчания музыка играет — из разряда этих, современных, с электронным ударником. Чаще всего надрывалась «Ди-джей Дум», или как там, я не очень-то в них разбираюсь.

По крайней мере, я точно знаю, что у «Ди-джей Дум» есть такой хит — в переводе с английского звучит как «Я дам тебе в глаз», начинается на ай» и кончается тоже на «ай». Эту песню я особенно часто слышал.

Например, пятница, восемь вечера. Мать смотрит «Поле чудес» по телевизору, я сижу на кухне. Телефонный звонок. Мать выходит в прихожую, поднимает трубку.

— Паша! Тебя!

Я вскакиваю, бегу со всех ног. Хватаю трубку, а там короткие гудки. Кладу трубку на рычаг, иду в зал.

— Кто меня спрашивал? — спрашиваю у матери.

Мама пожимает плечами.

— Там музыка играла, а потом «Пашу можно?» — Она смотрит мне в глаза. И уже тревога в голосе: — Что случилось, Павел?

— Да ничего, — отмахиваюсь я, — голос мужской?

— Мужской.

— Вежливый?

— Вежливый.

— Так что ты переживаешь, — смеюсь я, — если голос вежливый?

А у меня нервы натянуты, и не очень верится, что моя мама ничего не понимает.

А потом вновь раздается звонок, и я сам успеваю схватить трубку:

— Алло?

Молчание, на заднем фоне музыка. И я слышу знакомое: «Ай… ай, ай… ай». Ну, думаю, звонят из дискотеки или бара, короче, из какой-то молодежной тусовки, а что хотят сказать, фиг знает.

Одно было ясно. Вряд ли пожилой человек стал бы звонить на фоне этих рэпмэнов-негров. Но если это не «дядя» и не Дед, то кто?

Глава 7 Пистолет помогает в драке

Автобуса не было сорок минут, и я всерьез собрался идти пешком. В двух километрах от Здания была кольцевая дорога. За ней, возле моста, располагалась конечная станция троллейбусных маршрутов.

Я сунул руки в карманы пальто и пошел по тротуару. Вдруг раздался визг тормозов. Я оглянулся — грязная, запыленная «волга» остановилась рядом со мной. Пассажир на переднем сиденье протянул руку, распахнул заднюю дверцу:

— Садись, подвезем! — прозвучал голос.

Года полтора назад, когда Здание было только-только построено, у нас, сотрудников Деда, уже купивших машины, завелась полезная традиция подвозить сослуживцев до троллейбуса или метро. Это сейчас до Здания пустили автобус.

Потому я и принял приглашение сесть в «волгу» за обычное дело. К тому же, голос показался мне знакомым.

Я залез на заднее сиденье «волги» и только тут сообразил, что не знаю, чья это машина. Во-первых, не иномарка (у нас народ начал богатеть в последние годы, когда в чести были только иномарки), а во-вторых, этот запах в салоне. Этот устойчивый тошнотворный запах сигарет я бы запомнил.

Ну, ладно, едем. Я молчу, водитель и пассажир вызывают у меня любопытство. Сначала водитель: стриженый затылок, приплюснутые, словно размазанные по черепу, розовые ушки и широкие плечи, затянутые в кожаную куртку. А вот пассажир по виду вполне мог работать у нас: очкарик, в длинном плаще, в полах которого путались его тощие колени, бейсболка сидит на его макушке козырьком назад. Очкарик двигал челюстью, что меня тоже вначале сбило с толку. Это ведь среди нас, сотрудников концерна, завелась повальная привычка бросать курить и вместо сигарет переходить на жевательную резинку.

— Тачка подвела? — участливо поинтересовался очкарик.

— Аккумулятор сел, — отвечаю я. — Пришлось оставить возле Здания.

— В Подольске брал? — спрашивает очкарик.

— Два года назад, — кивнул я. — На два года хватило, вот тебе и Подольск.

— Дерьмо брал! — смеется пассажир.

Водитель при этом сидит как истукан, ни на что не реагирует. Я тоже ухмыляюсь, киваю в ответ, но сам уже насторожен, потому что не помню, чтобы в светлых коридорах нашего Здания водились такие хамы.

— Простите, — сказал я через некоторое время, — вы на каком этаже работаете? На четырнадцатом, у Хомича?