Упраздненный ритуал - [35]

— Из наших никто, — испуганно прошептал Магеррамов, — никто не мог его убить. Игоря все уважали. Он был такой справедливый. Всем помогал.

— Вам тоже? — спросил Дронго. Магеррамов метнул на него испуганный взгляд.

— Мне тоже, — подтвердил он, — у меня всегда было все в порядке.

— А почему вы так неожиданно ушли из Министерства финансов?

Вопрос Дронго заставил Магеррамова вздрогнуть.

— Почему ушел? — он явно тянул время. — Я перешел на другую работу.

— На какую?

— В Министерство торговли.

— А сейчас снова вернулись в финансовые органы. Вы ведь, кажется, работаете в банке?

— Да, — Магеррамов нервничал все больше и больше, оглядываясь по сторонам.

Вейдеманис видел его волнение, но не понимал причины. А Дронго, почувствовавший состояние Магеррамова, уверенно задавал следующие вопросы.

— Странно, — громко сказал он, — обычно финансисты не любят уходить в торговлю, считая это менее престижным. Кем вы работали в Министерстве финансов?

Магеррамов затравленно посмотрел по сторонам. Даже Ахмедов насторожился, чувствуя, как он нервничает.

— Я работал… Я работал в министерстве…

— Кем?

— Заместителем начальника управления, — выдохнул Магеррамов.

— И на какую должность перешли в Министерство торговли? Отвечайте, мы вас слушаем.

— Я… Мы… Я перешел работать сотрудником планового отдела Министерства.

— И вы хотите нас уверить, что ушли добровольно? — закончил Дронго. — Признайтесь, Магеррамов, что у вас были неприятности.

— Проверка была, — вздохнул Фазиль, — прокуратура начала проверку деятельности министерства. Нашего министра к тому времени сняли, и меня тоже.

— И Керимов вам не помог? Только не лгите, Магеррамов, это ведь легко проверить. Мы можем опросить ваших бывших коллег, уточнить в прокуратуре, в вашей семье. Он вам помог?

— Да, — почти с отчаяньем выкрикнул Магеррамов, и сам испугался собственной смелости, — да, он мне помог тогда. Он веем помогал.

— Всем помогал, — задумчиво повторил Дронго. Он подошел ближе, взглянул в глаза Магеррамову, положил свои руки на его и очень тихо спросил:

— Сколько вы ему заплатили?

Магеррамов дернулся, но Дронго крепко держал его за руки.

— Нет, — крикнул испуганный Магеррамов, решивший, что его собираются арестовывать. — Я не убивал, честное слово! Это не я. Мы с ним вместе учились… — он чуть не плакал. — Я дал ему десять тысяч, — выдавил наконец Фазиль, — десять тысяч долларов.

Дронго отпустил руки Магеррамова и отошел от него. Потрясенный Ахмедов смотрел на Дронго, ничего не понимая.

— Откуда вы узнали про деньги? — невольно спросил майор.

— Я не узнал, я догадался, — вздохнул Дронго. — Мой отец всю жизнь работал в правоохранительных органах. О нем до сих пор ходят легенды. Так вот, он говорил мне, что времена изменились. Больше никто не помнит ни дружбы, ни чести, ни совести. Могут в знак уважения сделать одолжение на сто рублей. Сто первый уже хотят наличными. Я вспомнил эти слова отца. Видимо, Керимов помогал не только своему бывшему однокласнику и получал за это неплохие комиссионные. Верно, Магеррамов?

— Все так живут, — пролепетал Магеррамов, уже понявший, что никто не собирается его обвинять.

— Ты за всех не говори, — разозлился Ахмедов, — если ты жулик, это еще не значит, что мы все такие, — добавил он по-азербайджански, чтобы Вейдеманис не понял.

— Где вы были в момент убийства? — спросил Дронго.

— Спускался вниз, — вздохнул Магеррамов, — кто мог подумать, что все так случится.

— Никого из своих одноклассников не видели?

— Видел. Кажется, Свету Кирсанову. Она, почему-то, поднималась наверх. Дронго и Ахмедов переглянулись.

— Кого еще? — спросил Дронго.

— Больше никого. Когда свет выключился, я повернулся, чтобы вернуться в основное здание. Прошел по коридору. Там полно молодых ребят было, все смеялись, шутили. А потом свет включили, вернее пробки поменяли. Я как раз вышел к подсобке. Увидел, как оттуда выходят наш директор и сторож. Потом они закрыли дверь, и я вернулся в конференц-зал. Оттуда меня позвали к вам.

— Ясно, — сказал Дронго, — у меня больше вопросов нет.

— Кто мог это сделать? — спросил Ахмедов, — как ты думаешь? Мы хотим знать твое мнение.

— Не знаю, — снова занервничал Магеррамов, — из наших никто. Нас всех проверяли на детекторе.

— Когда тебя проверяли, ты больше всех нервничал, — напомнил Ахмедов, — мне кажется, и в банке у тебя не совсем чисто. Нужно будет тебя проверить.

— Уже проверяли, — сразу сказал Магеррамов, — и ревизия была. У нас все в порядке.

— Поэтому ты больше всех волновался? — насмешливо спросил Ахмедов. — Ладно, иди отсюда и не болтай.

— Позовите Свету Кирсанову, — попросил Дронго на прощание.

Когда Магеррамов вышел, Эдгар задумчиво сказал:

— Я думал, что такие люди совсем перевелись. В нем все еще живет страх перед системой.

— Во-первых, здесь система сохранилась, — напомнил Дронго, — и даже наоборот, усилилась. Раньше сотрудники правоохранительных органов хоть чего-то боялись. Партии, начальства, Москвы. Сейчас во многом полный беспредел. А во-вторых… Ты знаешь, мой любимый русский писатель — Чехов. Мне всегда нравились и его рассказы, и его повести. Добрые, ироничные, мягкие. Его выстраданные пьесы с массой нюансов. Но с одной его фразой я категорически не согласен. Он писал, что можно выдавить из себя по капле раба. Так вот — раба выдавить невозможно. Нужно родиться свободным человеком. И только так.