Управление войсками - [4]

.

Марксистско–ленинская, то есть подлинно научная, точка зрения на этот счет неоднократно освещалась в советской военно–теоретической литературе и на страницах печати. Она состоит в признании того непреложного факта, что сущность войны как продолжения политики не меняется и не может меняться в зависимости от изменения техники, вооружения или способов и форм ведения войны. Политика, являясь концентрированным выражением экономики и выражением борьбы классов, всегда оказывала решающее влияние не только на общий характер стратегии государства и на ведение войны, но и на решение многих конкретных вопросов стратегии. История войн изобилует многими примерами, подтверждающими это положение. Ракетно–ядерная война не является исключением.

Однако вывод о примате политики над военной стратегией нельзя понимать упрощенно, как отрицание всякой взаимосвязи и взаимозависимости между ними, то есть возможности обратного воздействия стратегии на политику. Еще Ф. Энгельс отмечал относительную автономность стратегии в ходе войны, считая, что война имеет свои собственные законы, которые политика не вправе игнорировать[4].

Ясно, что Рендулич, как и другие военные идеологи современного империализма, не согласен с такой трактовкой вопроса о взаимосвязи политики и стратегии, ибо она мешает милитаристам, во–первых, пропагандировать идею, будто причины войн кроются не в политике классов и государств, проводимой ими до и в ходе войны, а в психологических, расовых и других факторах, и, во–вторых, претендовать на подчинение политики требованиям военщины.

В последующем изложении взглядов Рендулича на характер будущей войны наблюдается смесь отдельных правильных положений с метафизическим, антинаучным подходом к такому сложному общественному явлению, как война. Так, рассматривая различные варианты начала [13] ракетно–ядерной войны, он приходит к выводу, что решающее значение для ее исхода будут иметь внезапность нападения и инициатива нападающего. По длительности будущая атомная война, по мнению Рендулича, будет короткой, а по пространственному размаху охватит всю планету. Вместе с тем Рендулич полемизирует с советскими военными теоретиками относительно содержания, роли и места военной стратегии в войнах, в том числе и в ракетно–ядерной войне. Поскольку, по его мнению, содержанием военной стратегии являются определенные принципы, касающиеся достижения целей войны, и их применение в руководстве вооруженными силами, а цель состоит в уничтожении вооруженных сил противника, то военная стратегия якобы никогда не подвергалась изменению, она останется такой же и в ракетно–ядерной войне.

Следует подчеркнуть, что мы принципиально расходимся с Рендуличем, как и с другими представителями буржуазной военной науки, в трактовке этих важных вопросов. Рендулич сам признает, что его определение стратегии как совокупности «определенных принципов» понимается в узком смысле. Но такой ограниченный подход неприемлем в научном исследовании. Советская военная наука понимает военную стратегию как систему научных взглядов на характер войны, организацию, подготовку и применение в ней вооруженных сил, теорию и практику деятельности высшего командования.

Не выдерживает критики и утверждение Рендулича о «неизменности стратегических принципов». История войн подтверждает, что содержание стратегии изменялось в зависимости от того, какие задачи ставила перед военной стратегией политика, отражавшая соотношение классовых сил на данное время, и какими силами и средствами по количеству и качеству располагала стратегия на данное время. Но содержание и характер стратегии и в ракетно–ядерной войне, вопреки утверждению Рендулича, существенное влияние окажет не только политика, но и новые технические средства вооруженной борьбы, особенно ракетно–ядерное оружие. Уже сейчас они заставляют коренным образом пересмотреть ряд таких принципов и норм, которые даже в годы второй мировой войны считались незыблемыми.

Читателю небесполезно будет познакомиться со взглядами Рендулича на характер боевых действий в условиях [14] применения ядерного оружия, изложенными им в специальной главе. Надо сказать, что эти взгляды не являются чем‑то новым и уже давно обсуждаются в буржуазной военной науке.

Завершается книга главой, в которой автор обещает осветить извечные вопросы: о причинах войн и можно ли вообще предотвратить войну. Конечно, было бы странным ожидать от реакционного буржуазного военного теоретика, бывшего генерала фашистского вермахта, что он ответит на эти вопросы, ссылаясь на выводы науки.

Рендулич не отрицает того, что для предотвращения войн необходимо вскрыть причины их возникновения, включая причины экономического и политического характера, и что до сих пор всякие попытки в этом направлении кончались неудачей, ибо люди, вместо того чтобы устранять причины, создавали различные международные организации, призванные исключить войну из жизни народов. Теперь Рендуличу осталось сделать еще один шаг и указать пути устранения этих причин. Однако он не делает такого шага, демонстрируя тем самым всю ограниченность буржуазной идеологии. Последняя, являясь служанкой своего класса, вовсе не заинтересована в правильном освещении этого вопроса. Рендулич, как и следовало ожидать, называет решение задачи бесперспективным.