Употреблено - [38]

– Решил выделить вам комнату рядом со своей. Вы же хотите знать о каждом моем шаге. Отсюда вам все будет слышно, даже как я встаю ночью в туалет. А я теперь частенько это делаю. Такова мужская доля.

Наоми протиснулась в комнату – Аростеги даже живот пришлось втянуть, чтоб пропустить ее, – сняла сумку с плеча, поставила на столик у окна, выходившего на балкон с парапетом из стальных листов. Попасть на балкон, судя по всему, можно было только одним способом – вылезти через это самое подъемное окно в алюминиевой раме.

– Спасибо. Отличная комната.

– Здесь есть обычная розетка, вон там, на стене, есть телефонная. Беспроводного интернета пока нет. Вы, вероятно, захватили ноутбук и зарядные устройства для аккумуляторов от вашего фотоаппарата.

– Да. Благодарю.

– Я узнал пароли от вайфая двух моих соседей – пожалуйста, можете ими воспользоваться. Паразитируйте на их сетях. Глобальный цифровой паразитизм – это новый троцкизм. Подсоединяйтесь к чему угодно. Я не против.

Аростеги запустил руку в волосы и отбросил прядь, которая упала ему на лицо, пока он возился с багажом Наоми, и мешала смотреть. Затем губы Аристида дрогнули, он улыбнулся с усилием, будто ощутив внезапную боль.

– И пожалуйста, имейте в виду: секс я исключительно приветствую, если, конечно, вы захотите.

Наоми старалась оставаться совершенно невозмутимой. Может, он разговаривал с Юки? На мгновение Наоми показалось, что это возможно, и ею овладела мрачная, липкая паранойя. Подумаем: с Аростеги она связалась через Эрве Блумквиста, который назвал ей только имя профессора Мацуды, но именно Юки разыскала этого профессора, а он сообщил ей адрес Аростеги… Наоми очень не хотелось, чтобы Юки узнала адрес или другие контактные данные Аростеги, ведь Юки работала пиар-агентом и преследовала свои журналистские цели. В некотором смысле Наоми не доверяла подруге и с грустью признавала это. Уж слишком Юки старалась скрыть радость по поводу того, что вышла на скандально известного Аростеги, уж слишком демонстрировала безразличие, и хоть Аристид – гайдзин[14], если бы Юки привела его в “Моногатари пиар” к своему требовательному боссу – как клиента, которому нужно создать в Токио новый имидж, это был бы фантастический успех.

Травяной восточный аромат – запах водяной лилии, а может, листьев гинкго, – тот, что Наоми почувствовала в день знакомства с Аростеги, вновь окутал ее, когда, уже спускаясь по лестнице, Аристид сказал:

– Вы, наверное, захотите пойти поужинать. Или не захотите. Дайте мне знать. Можно и дома поесть. Я приготовлю.

Чуть позже, водрузив ноутбук с фотоаппаратами на столик в спальне и усевшись на кровать (для стула места не было), Наоми обрабатывала снимки с первой фотосессии Аростеги – кадрировала, делала цветокоррекцию в Adobe Lightroom, а затем выкладывала в Dropbox для редактора из “Дурной славы”. На фотографиях Наоми представляла Аростеги в образе драматическом, меланхоличном и давала понять, что этот мужчина, пусть и слегка запустивший себя, на самом деле утонченный, красивый человек.

Наоми лихорадочно стучала пальцем по сенсорной панели, жала “загрузить”, словно опасаясь, что в следующую секунду “Эйр” взорвется, но все исправно работало. Пришлось позволить Аростеги влезть в ноутбук – он включил японскую раскладку и ввел пароль от соседской Сети, а Наоми показалось, он обесчестил ее компьютер, и пусть это произошло по взаимному согласию, однако было неприятно. Фотографии вихрем уносились в эфир, и тут звякнула электронная почта. Писал Натан: “Наоми, хочу поговорить с тобой насчет Аростеги и Ройфе. Здесь много странных, занятных совпадений. Ты говорила, я не смогу дозвониться тебе в Японию, и я не смог. Но у тебя ведь, наверное, уже есть местный номер? Позвони мне. Натан”. Наоми ответила немедленно: “ Ты уже трахался с Ройфе? Пришли фотки, а я позвоню тебе и расскажу, что о них думаю”. Она даже удивилась своему порыву, своей беспощадности, но и обрадовалась тоже.

Наоми отправилась в ванную, наклонившись поближе к зеркалу в пластиковой раме, умело подвела глаза, слегка подкрасила губы. Затем выбрала самый сексуальный наряд, который при этом не мешал бы работать – обтягивающий легкий свитер из бежевой шерсти и черные хлопковые лосины, – запрещая себе думать о том, почему вообще заботится об этом. Она уже начала пить антибиотики.

Наоми разместила три вспышки и диктофон на маленьком камбузе Аростеги – он готовил ужин, она снимала. Свое полное невежество в кулинарных вопросах – часть образа профессиональной журналистки – Наоми, можно сказать, возвела в культ, и манипуляции Аростеги, вооружившегося тонким ножом, с крошечными креветками и пучками зелени – видимо, водорослей – оставались для нее загадкой. У раковины стояли кувшинчик с теплой саке и две вытянутые керамические чашечки от разных сервизов. Аристид и Наоми прикладывались к ним время от времени.

Аростеги даже немного привел себя в порядок – побрился, помыл голову или по крайней мере причесался, хотя Наоми не слышала, чтобы в ванной бежала вода. Он к тому же переоделся и в толстом свитере и вельветовых брюках выглядел настоящим профессором. Увеличив изображение на дисплее