Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год - [59]

Из воспоминаний современника: «Особенно острый характер приняли события в приморских городах Кавказа и Крыма, и, прежде всего, в Севастополе, переполненном большевистски настроенными матросами… с 16 на 17 декабря… охота на офицеров шла по всему городу, особенно на Чесменской и Соборной улицах (где было много офицерских квартир) и на вокзале. Типичный ее эпизод: «Вдруг, среди беспрерывных выстрелов и ругани раздался дикий крик, и человек в черном громадным прыжком очутился в коридоре, и упал около нас. За ним неслось несколько матросов миг и штыки воткнулись в спину лежащего, послышался хруст, какое-то звериное рычание матросов… Стало страшно…» Журнал «Барабан», издававшийся в Петербурге севастопольцем А.Т. Аверченко, о событиях этой страшной ночи писал: «Над офицерами, приговоренными к казни, матросы страшно издевались. Так, например, к смертной казни был приговорен бывший) начальник порта адмирал Новицкий, больной старик, с ним от пережитого страха при аресте сделался паралич, и он не мог двигаться. Караул же, пришедший конвоировать его на место казни, заставлял его ударами штыков идти, но тот никак не мог даже двинуться с места, тогда находившийся с ним в камере адмирал Александров сжалился над ним, взвалил на себя и на своих плечах донес его до Малахова Кургана, где и были оба расстреляны».

В ту ночь охота на офицеров шла по всему городу и, особенно, на вокзале, откуда офицеры пытались вырваться из Севастополя. Очевидец событий вспоминал о событиях вечера 15 декабря 1917 года: «Мы бросились на балкон и совершенно определённо убедились, что стрельба идет во всех частях города… Вся небольшая вокзальная площадь была сплошь усеяна толпой матросов… слышались беспрерывные выстрелы, дикая ругань потрясала воздух, мелькали кулаки, штыки, приклады… Кто-то кричал: «пощадите, братцы, голубчики»… кто-то хрипел, кого-то били, по сторонам валялись трупы – словом, картина, освещенная вокзальными фонарями, была ужасна… Севастопольский Совет раб. деп. умышленно бездействовал. Туда бежали люди, бежали известные революционеры, молили, просили, требовали помощи, прекращения убийств, одним словом Совета, но Совет безмолвствовал: им теперь фактически руководила некая Островская, вдохновительница убийств, да чувствовалась паника перед матросской вольницей».

Обвинения в адрес Н.И. Островской серьезно преувеличены. Разумеется, что никаких расстрелов она не организовывала. Матросы прекрасно с этим справлялись и без нее. Более того, по некоторым данным, Островская даже пыталась как-то остановить матросов, хотя это ей и не удалось. 16 декабря 1917 года, Севастопольский Совет, наконец-то, выразил убийцам свое «порицание». Этим все и ограничилось. В тот же день обратился к матросам и населению Севастополя с воззванием и Севастопольский Военно- революционный комитет. В воззвании признавались допущенные в Севастополе самосуды и подтвержден расстрел «нескольких офицеров»: «Когда стало известно все, что делают в борьбе с революцией и ее защитниками враги революции, из рассказов возвратившегося с Дона отряда и по прибытии бежавших от Каледина товарищей матросов, справедливый революционный гнев начал выливаться в самосуды…» Для предотвращения дальнейших беспорядков был избран Временный Военно-революционный комитет, состоявший из 18 большевиков и 2 левых эсеров. Уже в день своего избрания комитет обратился к матросам, солдатам и населению города-крепости с воззванием. В нем признавались допущенные в Севастополе самосуды и подтверждался расстрел «нескольких офицеров». В воззвании указывалось, что «Временный военно-революционный комитет призывает товарищей матросов, солдат, и рабочих, дабы не осквернять светлого знамени революции, не производить самосудов… всякие попытки к погромам будут беспощадно подавляться…». В тот же день 16 декабря в Севастополе был введен комендантский час.

Следует отметить, что в декабре 1917 года в Севастополе арестовывали не только офицеров, но и либералов, а также лидеров умеренных социалистических партий. Их организации матросы подвергли разгрому, а активистов расстреливали. Наибольшие потери от матросов понесли в те дни конституционные демократы (кадеты), были убитые среди меньшевиков и правых эсеров.

Советскими историками массовое уничтожение офицеров в декабре 1917 года в Севастополе объясняли следующим образом: «…в городе усилилась активность контрреволюционного офицерства, требовавшего установления военной диктатуры. Убедившись в нежелании эсеро-меньшевистского Совета принять действенные меры против контрреволюционных сил, революционные матросы перешли к решительным действиям. Были арестованы и разоружены реакционные офицеры. Некоторые из них, как участники подавления революционного движения 1905–1912 гг. с санкции главного комиссара Центрофлота были расстреляны». Увы, но то, что происходило в реальности в те дни по ночам на Малаховом кургане и на улицах города не имела ничего общего с уклончивым объяснением сотрудников агитпропа.

Чтобы хоть как-то обуздать озверевшую братву, в ночь на 16 декабря по инициативе Центрофлота был создан Военно-революционный комитет (ВРК), под председательством матроса-большевика И.Л. Сюсюкалова. Временный ВРК объявил Севастопольский Совет распущенным. Фактически это был государственный переворот в отдельно взятом городе. Днем того же дня на объединенном заседании представителей команд и частей Черноморского флота, президиума исполкома Совета рабочих и военных депутатов, Центрофлота, революционных партий был избран уже постоянный Военно- революционный комитет, в который вошли 18 большевиков и двое левых эсеров. 18 декабря был избран новый Севастопольский Совет под председательством большевика Н.А. Пожарова, где большевики и левые эсеры уже получали подавляющее большинство.