Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год - [46]

Зачем вообще вспоминать теперь о каких-то двух министрах, когда Железняков под гром оваций грозит теперь расстреливать буржуев тысячами!

Историк военно-морского флота Б.Н. Назаренко пишет: «Мы полагаем, что демонстративный разгон Учредительного Собрания матросами во главе с А. Г. Железняковым и П.Е. Дыбенко не входил в планы руководства большевиков. Об этом лишний раз свидетельствует то внимание, которое мемуаристы-большевики уделяли доказательству правильности разгона собрания. Складывается впечатление, что они не были твердо уверены в целесообразности такой меры и стремились задним числом убедить себя в этом. Для лидеров же матросов это было лишней демонстрацией их влияния на дела, боеспособности моряков».

События вокруг разгона Учредительного Собрания, наглядно продемонстрировали всей стране отличие революционной власти от парламентской. Многие были очень впечатлены той легкостью, с которой революционные матросы решили вопрос с российским парламентом. Так поэт А.А. Блок, одобривший разгон Учредительного собрания, именно в эти дни стал «слышать музыку революции» и именно, под впечатлением от разгона «учредилки», написал свою знаменитую поэму «Двенадцать». Именно разгон Учредительного Собрания стал высшей точкой политического влияния революционных матросов на ситуацию в России.

Что касается Центробалта, то он в целом, поддержал роспуск Учредительного Собрания, приняв резолюцию о том, что Учредительное Собрание может быть «на некоторый срок терпимо в Петрограде в качестве докладчика о нуждах народа на местах», но только в случае, если оно утвердит «все завоевания Октябрьской революции и все декреты Народных Комиссаров, содержание и цели коих не идут вразрез с желанием крестьянства России».

При этом «ЦИК не должен допустить власти Учредительного Собрания в настоящем его буржуазном составе с примесью лакеев капитала, т. е. представителей от оборонческих партий». Резолюция Центробалта содержала и ряд указаний Совнаркому об учреждении внутренней областной автономии для всех губерний России и требование того, чтобы «все управление армией должно быть полностью сосредоточено в Центроармии, вместо кучки случайных обитателей Военного министерства, как и управление флотами должно быть всецело сосредоточено в Центрофлоте». Как мы видим, Центробалт, решив, что время матросской власти пришло окончательно, начал претендовать на то, чтобы быть не только выразителем интересов балтийских матросов, но и диктовать свое представление о государственном устройстве Совнаркому.

Что касается знаменитой фразы матроса А.Г. Железнякова, что «караул устал», то она давно стала нарицательной. Обычно данная фраза используется самыми различными политическими силами для обозначения крайней меры, в зависимости от их отношения к роспуску парламента, причем, как с позиции защиты парламента, так и с позиции защиты «уставшего караула» в понимании «уставшего народа». Радикальность понимания этой фразы заметно снизилась после событий в Москве 4 октября 1993 года. Рядом российских историков теперь она понимается примерно как «полувежливое предупреждение» о возможности применения силы.

Вот один из анекдотов на тему разгона Учредительного Собрания. Телефонный монолог начала 1918 года: «Барышня, барышня, дайте мне Петроград. Что значит, не отвечает?! Да вы знаете, кто с вами говорит?! Это революционный матрос Железняк! Барышня, дайте Смольный. Что значит занято?! Да вы знаете, кто с вами говорит?! Это революционный матрос Железняк! Немедленно дайте Смольный! Але, это Смольный? Дайте Владимира Ильича. Что значит – обедает?! Да вы знаете, кто с вами говорит?! Это революционный матрос Железняк! Немедленно дайте Владимира Ильича! Але, Владимир Ильич? Это революционный матрос Железняк… Что значит – на хрен?…»

Но анекдот, он и сесть анекдот. На самом деле в начале 1918 года В.И. Ленин никогда не позволил бы себе так реагировать на звонок анархиста Железнякова. Как говорится, не та была ситуация… В целом отношения между матросами и большевиками после разгона Учредительного собрания сохранили свою напряженность. В.И. Ленин понимал, что матросский бандитизм следует, как можно скорее, остановить, иначе он неминуемо погубит новую власть. С другой стороны для открытой конфронтации с матросами у большевиков еще не было реальной силы. Поэтому им все время приходилось идти на компромиссы, пытаясь решать вопросы путем бесконечных переговоров и уступок.

Что касается матросов, то они искренне недоумевали, почему большевики так резко «разлюбили» флот, ведь мировую революцию куда удобней удобно нести на линкорах и крейсерах, чем на пехотных штыках!

Писатель А.Н. Толстой в знаменитой трилогии «Хождение по мукам», очень чутко уловил изменившееся мировоззрение революционных матросов. Если раньше, до февраля 1917 года все их могущество и хозяйство заключалось в нехитром матросском рундучке, то теперь оно увеличить до «вещи широкой, понятной морской душе» – всего мира».

В начале 1918 года в Кронштадте весьма серьезно обсуждался вопрос о собственном «флотском экспорте революции». Для этого предполагалось послать учебный корабль «Океана» с наиболее «левой» командой в Германию для революционной агитации, официально – «за военнопленными и грузом». Этакий «пломбированный пароход»… Слава богу, у кого-то все же хватило ума не поддаться на эту авантюру. Надо ли говорить, что уже это одно вызывало у немцев огромное желание, как можно скорее покончить с российскими кораблями и загнать куда-нибудь вглубь России революционных матросов. Признаемся, что боялись немцы не зря. Свержение кайзера Вильгельма начнется именно с восстания немецких революционных матросов в Кильской военно-морской базе. Думаю, что в случае встречи со своими русскими собратьями, несмотря на языковый барьер, революционные матросы обоих флотов общий язык нашли бы весьма легко.