Упадок искусства лжи - [2]

С.: Непременно, только дай мне сначала сигарету. Спасибо. А в какой журнал ты собираешься это отправить?

В.: В "Ретроспективное обозрение". Я тебе, кажется, говорил, что избранные возродили его.

С.: Кого ты имеешь в виду под избранными?

В.: Ну, конечно, Утомленных Гедонистов. Я состою в этом клубе. При встречах мы должны носить в петлицах увядшие розы и поддерживать что-то вроде культа Домитиана[4]. Боюсь, тебя не примут. Ты слишком падок на простые радости жизни.

С.: Мою кандидатуру, по всей видимости, отвергнут по причине излишней жизнерадостности?

В.: Скорее всего. Кроме того, ты несколько старше, чем нужно. Мы не принимаем никого обычного возраста.

С.: Думается мне, вы порядком друг другу надоели.

В.: Конечно. Это одна из целей нашего клуба. Так вот, если ты пообещаешь не перебивать меня слишком часто, я прочту тебе статью.

С.: Я весь внимание.

В. (читает, очень внятно): "Протест против упадка искусства лжи". Одной из главных причин удивительной посредственности большей части современной литературы, несомненно, является упадок Лжи как искусства, науки и светского развлечения. Древние историки оставили нам замечательные художественные произведения, изложенные в форме фактов; современный же писатель преподносит нам сухие факты под видом художественных произведений. Blue-Book[5] все больше и больше становится его идеалом метода и стиля. Он обзавелся занудным document humain и жалким coin de la creation[6], и копошится в них с микроскопом. Его можно встретить в Национальной библиотеке или в Британском музее за бесстыдным изучением своего предмета. Его не хватает даже на то, чтобы воспользоваться чужими идеями, он желает черпать все прямо из жизни, и под конец его выносит на берег между энциклопедиями и личным опытом, с его героями, списанными с членов семьи или прачки, и таким количеством полезной информации, что она продолжает давить на его сознание даже в минуты глубокого созерцания.

Урон, приносимый литературе в целом этим лжеидеалом нашего времени, сложно переоценить. Люди, не задумываясь, говорят "прирожденный лжец" и "прирожденный поэт", и при этом вдвойне неправы. Ложь и поэзия - искусства, как было известно уже Платону, не независимые друг от друга, и заслуживают наиболее тщательного и беспристрастного рассмотрения. У них, несомненно, есть своя техника, так же как и у более материальных искусств - живописи и скульптуры, свои утонченные способы выражения цвета и формы, свои секреты и специальные художественные приемы. Точно так же, как узнают поэта по изящной музыке его стиха, можно узнать и лжеца по его богатой, размеренной речи, и ни тому, ни другому не хватило бы тривиального минутного вдохновения. Тут, как всегда, совершенство достигается практикой. Но в наши дни, когда стихосложение стало чересчур обыденным и, по возможности, не должно поощряться, искусство лжи, можно сказать, приобрело дурную славу. В юности многие обладают естественным даром преувеличения, и если эту наклонность развивать в благоприятной и доброжелательной атмосфере, или же путем подражания наилучшим образцам, то она может перерасти в нечто поистине замечательное. Но, как правило, все оканчивается ничем. Человек или впадает в небрежную точность...

С.: Но послушай ...

В.: Прошу тебя, не перебивай меня на полуслове. "Человек или впадает в небрежную точность, или становится завсегдатаем общества старших и хорошо осведомленных. И то, и другое смертельно опасно для его, да и чьего угодно воображения, и крайне скоро у человека развивается нездоровая и губительная склонность говорить правду, проверять все утверждения, делаемые в его присутствии, без стеснения противоречить младшим, и все это зачастую заканчивается написанием романов, столь жизненных, что никто не в состоянии поверить в реальность описываемого. И это не редкость, а всего лишь один из многочисленных примеров. Если ничего не будет сделано для сдерживания или, по крайней мере, видоизменения нашего чудовищного преклонения перед фактами, то Искусство станет бесплодным, и прекрасное покинет наш мир.

Даже г-н Роберт Люис Стивенсон, этот великолепный мастер причудливо изяшной прозы, запятнал себя этим новомодным пороком - мы решительно не можем подобрать иного названия для этого явления. Попытка сделать произведение слишком правдивым лишает его реалистичности, и "Черная стрела" является столь низкохудожественным произведением, что не может похвастаться даже тривиальным анахронизмом, а превращение доктора Джекилла подозрительно напоминает описание какого-то эксперимента в Ланцете[7]. Что же касается г-на Райдера Хаггарда[8], у которого есть, или в свое время были, задатки поистине превосходного лгуна, то он уже настолько боится быть заподозренным в гениальности, что когда он все-таки рассказывает нам что-нибудь замечательное, ему непременно требуется сослаться в трусливом примечании на личный опыт. Остальные наши писатели, впрочем, ничем не лучше. Г-н Генри Джеймс[9] пишет так, как будто исполняет тяжелую повинность, и растрачивает свой изящный литературный стиль, меткие выражения и колкую сатиру на низкие побуждения и трудноразличимые воззрения. Г-н Холл Кейн