Упади семь раз - [9]
– А-а-а-а-а-а! – Такой чистой ноты «си-бемоль», которую издала Андре, никогда не мог от неё добиться её саундпродюсер при записи.
Мы с Надькой, вздрогнув, понеслись на звук.
В предбаннике мастерской, икая и всхлипывая, Андре судорожно тыкала пальцем в едва различимую тень на полу. Рядом в темноте горели два зелёных огня. (Надька, экономя на электричестве, крайне редко включала свет в прихожей, почему-то объединённой с кухней.)
– Феи? Неужели и мы сподобились? Вроде ещё и не особо выпили… Такие маленькие? – с удивлением хмыкнула Надин, нащупывая выключатель на стене. – А по словам Аньки, они толще Людмилы Эрнестовны…
Ярко вспыхнувший свет фантасмагорическим ужасом ударил по сетчатке. Тело! Мужик! Мёртвый! Желтовато-розоватые, отблёскивающие каким-то противоестественным перламутром трубочки, выпирающие клубком из голого живота через разошедшийся надрез над поясом низко посаженных брюк… Задранная рубашка и разбросанные в стороны фалды пиджака. Бордовый до чёрного фон, окружающий тело.
На мгновение мне показалось, что это Стас. Мышь зло блеснул на нас потускневшими при электрическом свете зелёными глазами, осторожно подошёл к голове лежащего мужика. Неизвестный, тьфу, труп был и правда похож, очень похож, но не Стас.
Почему-то в голову лезли дурацкие мысли. О том, что в формалине кишечник выглядит по-другому. Тряпично-серым, обесцвеченным. Вот ведь, анатомия была на четвёртом курсе, сколько лет прошло, а не забылось…
– Сэппука, – заворожённо прошептала Надька.
– При сэппуке ещё башку отрубают, – рявкнула я. – Вляпались…
Надин своим особым взглядом-прицелом фиксировала кота, кровь, кишки. Так, понятно, очередное творческое озарение. Будет потом нам рассказывать о красоте смерти по-японски. Или, упаси боже, нарисует.
Андре, не отрывая протрезвевшего взгляда от трупа, тихонько пятилась спиной к столу. Ага, у нас ещё осталась треть бутылки абсента. Икота у Аньки почему-то прошла. Наверное, от обиды, что оказался труп, а не феи.
8
Кисть сильнее меча!
Японская пословица
– Надь, у тебя спиртное в заначке ещё есть? – Андре в который раз попыталась выпить из пустого фужера. – Что будем делать? Звоним в милицию?
Я мучительно пыталась ответить себе на тот же самый вопрос. По-видимому, другого выхода нет. Хотя ох как не хочется.
– Так, девочки, подождите. – Надька трясущимися руками открыла бутылку французского коньяка. – В милицию звонить однозначно нельзя. У меня в сентябре выставка в Китае наклёвывается, я её год ждала. Не выпустят же. Ещё и виноваты останемся.
– Надь, ты совсем сдурела? – взревела Анька.
– Я не сдурела, просто очень не хочу рисовать небо в клеточку. Или в полосочку, если одиночка достанется. Тебе какие камеры больше нравятся? Групповые или вип-одиночки? – Надин залпом выпила коньяк.
– При чём тут камеры? Мы же свидетели…
Я переглянулась с Надькой. Значит, Андре не заметила главного.
– Живот нашему незваному гостю вскрыли папиным кинжалом, – как-то апатично-безнадёжно пояснила Надька. – Тем самым, подарочным. Он рядом с трупом валяется. Так что первая подозреваемая – я, а вы с Лейкой пойдёте подельницами. Только вот, даже если в одну камеру засунут, Ань, уже не выпьем вместе. На зоне – сухой закон. Давайте накатим, пока можем, и подумаем лучше, что делать. Хрен бы с ним, с биеннале в Китае, переживу. А вот одну камеру на двоих с тобой, Анют, нет.
Коньячная анестезия плохо помогала размышлять дедуктивно. Вздохнув, я взяла инициативу в свои руки:
– Если милицию не вызывать, то надо решить, куда деть труп.
– Ты права. Но сначала надо его как следует рассмотреть. Кого-то он мне сильно напоминает… – задумчиво пробормотала Надежда.
– Похож на Стаса.
– Стаса?
– Вылитый Стас!
Одновременно вдруг начав говорить и замолчав, мы уставились друг на друга в полном изумлении.
– Теперь я, кажется, понимаю, Лейка, с кем у тебя вчера было свидание. – Голос Надин не предвещал ничего хорошего. – Стас Мультивенко? Сын губернатора? Ты с ним переспала? Отвечай быстро, «да» или «нет». Чего молчишь? На любой вопрос всегда можно ответить либо «да», либо «нет».
Ох, сказала бы я Надьке про то, как Карлсон проучил фрекен Бок с таким же вопросом о коньяке в детской книжке шведки Линдгрен («Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай – да или нет?»[1]), но в целях личной безопасности промолчу.
Тем более Надька почти не читает. Тем более Надька коньяк глушит тоннами. И по утрам, и по вечерам.
Мне в голову не пришло ничего более умного, чем спросить:
– А он сын губернатора? – я с изумлением уставилась на подругу.
Надька кивнула. Я незаметно отодвинулась от подруги – на всякий случай. Бережёного бог бережёт, у Надьки реакция гюрзы.
– Ох, Лейка, как ты могла? – вдруг всхлипнула Андре. – Как ты могла переспать с моим Стасиком? Я ж тебя, заразу китайскую, ближе родной сестры считала… Правильно говорят, что женская дружба только до первого мужика…
Мы с Надькой в ошеломлении уставились на рыдающую Аньку. Мне очень не понравилась «зараза китайская». Ладно, разбор по национальностям отложим на потом. Но я уж припомню Андре её бабушку-немку и деда-корейца. Ах да, надо ещё по её матери пройтись, полуполячке-полуфранцуженке, и про отца-полутурка не забыть. Но у Андре всё ещё относительно просто… Национальный вопрос по вполне понятным причинам был больным в моей семье.
У богатых свои причуды. Мультимиллиардеру Николаю захотелось удивить свою молодую невесту необычным подарком – мемуарами о собственной жизни. И для их написания он нанимает литератора Льва Стасова. Стоило бы отказаться от этой авантюры, но нет. Льву интересно, почему такой богач не мог подарить своей возлюбленной какую-то дорогую побрякушку? Тем более что в сейфе у Николая спрятана уйма старинных драгоценностей. Среди них даже перстень, который, по легенде, принадлежал самой Марии Медичи. Но в одно прекрасное утро драгоценности исчезают.
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.