Упади семь раз - [7]

Второй муж Мечеслав, богатырь украинского происхождения с окладистой бородой, сажень в плечах, тоже производил впечатление. И детей производил. И мысли всякие окладистые…

– Жена да убоится мужа, – повторял он мне.

И я, привыкшая слушаться ещё при Иакове, не возражала. И всячески убаивалась и убаюкивала. Подштанники цветастые шила, рушники вышивала да стряпала.

Мечик по дому ходил с палицей, выструганной на досуге из дубовой коряги. Постукивал ею по полу и табуретам. К обеду требовал кислые щи и груздей в сметане. Декламировал нараспев оду Велесу и Макоше, потом брал деревянную ложку и хлебал из глиняного горшочка. Имя для дочери выбирал по русским ведам, вот и стала наша дочка Забавой. Он и Авраашеньку называл по-своему – Яромиром. И читал ему на ночь былину об Илье Муромце и Идолище поганом. Жили бы мы долго и счастливо, если бы не вздумалось однажды Мечеславу поехать со товарищи на реку Мологу искать Китеж-град: как вошёл в её воды с аквалангом, так с тех пор никто его не видел. Ждала я мужа, стирала пыль с «Русских вед», но не вернулся из царства речного Мечик. Остались Забава и палица, в лоджии заброшенная…

Третий мой возлюбленный – Мухамед, обрезан был по той же моде, что и Иаков. Да ещё и подбривался в интимном месте. Но нрав у него оказался грубый. Пискнет Забава в кроватке – зарезать ночью грозился. Подросший Авраашка в кладовку от него забивался. Ласково я называла мужа Мумиком и никогда не подмешивала тайком свинину в котлеты, как это делали другие, плохие жёны, жившие где-то под Кулябом.

Мумик приучал меня к Корану, и я впитывала истины мудрой книги с такой же покорностью, как истины Торы и Русских вед. Третьей женой была я у Мухамеда. Когда он привёз меня летом в родной кишлак, увидела двух своих предшественниц. Свиней в кишлаке и в помине не оказалось, зато жёны меня, сговорившись, оклеветали: нашептали милому, будто бы я их расспрашивала, где поганое мясо найти. Он вскипел да и выгнал меня с Забавой и Авраашкой на улицу почти в чём мать родила. А была я уже «сильно беременна» и родила Али прямо в жарком аэропорту Душанбе в ожидании самолёта на Петербург. Но имя сыну дала, как муж задумал.

И что у меня осталось от моих браков, кроме воспоминаний и детей? Да, свекрови остались, которые берут сорванцов на летние каникулы.

Ну почему? Почему мне не может наконец повезти? Стас так располагает к себе, хочется быть с ним, смотреть в глаза и не думать ни о чём. А внутренний голос твердит: «Мечтать не вредно. Вон он какой пижонистый, ты у него сто пятьдесят вторая только в этом году. С таким наплачешься…»

А кстати, что мне надеть? Может, попросить что-то у Андре? Нет, во-первых, она не в курсе. Во-вторых, что важнее, её шмотки будут мне великоваты. А у Надин гардероб, как у Дюймовочки… Собственно, чего я волнуюсь? Ведь, когда Стас подошёл к киоску, на мне не было ни макияжа, ни причёски, ни вечернего платья. Может, Надька что посоветует?

– Привет! Это опять я.

– Ну что, он тебя уже продинамил?

– Да нет. Голова кругом, хочется прыгать и танцевать. Думаю, чего бы надеть?

– А то вечернее платье с блёстками?

Именно это платье я приготовила на девичник.

– Я покупала его ещё при Ельцине!

– И что? Ельцина ещё народ помнит. А оно классическое. Я бы подвезла свой итальянский костюм, но ты ж не влезешь. Сколько раз тебе говорила – не жри после шести. А ты и в двенадцать ночи всё ещё закусываешь! Холодцом!

– И куда я теперь такая?

– Да отличная ты! Главное, чтобы лицо было счастливое! И глаза сияли. А на остальное он и внимания не обратит…

Я провалилась в мечтания: Стас дарит мне цветы, наливает шампанское в бокал.

Всё так и вышло. Глаза мои сияли, Стас наливал сливовое вино в бокал, а букет стоял рядом.

– Тебе нравится утка по-пекински?

– Да.

– А сливовое вино?

– Да.

– А о чём говорит эта гексаграмма?

И я вдохновенно выкладывала в ряды монетки, пока Стас распределял стебельки по кучкам, а потом не менее вдохновенно сочиняла нелепые объяснения.

– Может быть, потанцуем?

– Да.

Я забыла все слова, кроме «да». Поэтому когда Стас спросил: «Поехали ко мне?» – снова ответила:

– Да.

В это время у Стаса зазвонил мобильный. Выслушав взволнованную мужскую речь, Мультивенко нахмурился.

– Какие-то проблемы?

– Да, Лия, но это не важно. Вернее, важно, но мне показалось, ты сказала «да»? Поехали…

И там, где мы оказались после ресторана, я тоже отвечала «да», но уже губами и телом…

Я не могла остаться у Стаса на всю ночь. Волновалась о детях, о собаке Джульке. Но волновалась напрасно: в четвёртом часу ночи дома все спали. Поставив роскошный букет в вазу, включила мобильник и обнаружила на дисплее семьдесят четыре пропущенных вызова от Андре. Интересно, сколько же сегодня подруги выпили? Андре, скорее всего, до зелёных фей наквасилась, а коварная Надька, наверное, уговаривала её позировать для портретной обнажёнки. Только мечте Надин, как мне кажется, не дано осуществиться. Суеверная Андре шарахается от её предложений, как мои Али с Абрашкой от свинины. Ничего, узнаю новости завтра.

В животе заурчало. Ну вот зачем я вспомнила про свининку? Сочные кусочки в луково-хренном соусе по моему фирменному рецепту… Или лучше по традиционному китайскому? В кисло-сладком, с ананасами… Ну да, после секса мне всегда есть хочется. Только я успела об этом позабыть. Сглотнув слюну, виновато прокралась на кухню. Достала банку селёдки, отломила горбушку от батона. И то, и другое казалось жутко вкусным. И пусть меня потом будет ругать Надька, что я опять поправилась, пусть…