Уоррен Баффетт. Танцуя к богатству! - [66]

Встреча была неконфликтной, даже сочувствующей, и каким-то образом закончилась без договоренности о том, каким будет следующий шаг. По всей видимости, Айвестер мог сражаться за свое место и дальше. Но также Баффетт и Аллен могли вынести этот вопрос на обсуждение, возможно, уже на следующем совете директоров, назначенном через две недели. Их мнение будет несомненно учитываться, принимая во внимание, что компания Баффетта, Berkshire Hathaway (в которой он владеет 31 %), контролирует около двухсот миллионов акций, или 8,1 % компании Coca-Cola, тогда как Аллен владеет примерно девятью миллионами акций. О чем бы он ни думал, когда ушел со встречи, Айвестер вернулся в Атланту, созвал экстренную встречу совета директоров в воскресенье, на которой объявил, что уходит с должности. Его заявление поразило директоров, менеджеров, работников и Уолл-стрит, даже человека, который был назначен на его замену – Дуга Дафта, 56-летнего австралийца, который до этого в основном управлял отделениями Coca-Cola в Азии.

10 января 2000 года

Бетси Моррис и Патрисия Селлерс

Дафт был убежден, что компании Coca-Cola необходимо разнообразить ассортимент напитками, включающими не только колу. Через несколько месяцев после вступления в должность в начале 2000 года он заключил сделку о слиянии стоимостью в $15,7 миллиарда с компанией Quaker Oats, которая выпускала линию напитков Gatorade. Сделка должна была заключаться через акции Coca-Cola, что противоречило убеждениям Баффетта: использование акций при слиянии часто опасно тем, что приобретатель отдает большую ценность, чем получает. Потом последовала встреча совета директоров Coca-Cola длиной в пять часов, на которой Баффетт оспаривал необходимость сделки. Вот моя версия дебатов по поводу Coca-Cola (отрывок из боковой колонки статьи 2001 года).

Колонка. «Машина ценностей»

Баффетт был настоящим зверем, хотя, несомненно, не единственным акционером, который был против, убеждая Coca-Cola отказаться от плана покупки Quaker Oats. Баффетт держал бы язык за зубами на совете директоров, если бы обсуждаемое предложение было в интересах акционеров. Если огромный кусок прибыли у них заберут, он молчать не будет – и в данном случае Баффетт считал, что цена, которую предлагала заплатить Coca-Cola, полностью в акциях, была просто слишком высокой. На этих условиях Coca-Cola должна была отдать более 10 % своих ценных активов, и, даже учитывая сотрудничество, по мнению Баффетта, такие условия не приносили акционерам Coca-Cola приемлемого дохода даже в долгосрочной перспективе. Когда Баффетт начал выдвигать свои аргументы, план купить Quaker уже, по сути, провалился. Спорить с Баффеттом о цене для большинства людей дело довольно неблагодарное. Уоррен просто слишком логичный и умный, чтобы его можно было переубедить.

Под руководством Дафта и его преемника в качестве исполнительного директора, Невила Исделла, рост Coca-Cola приостановился, акции упали в цене. Следующий директор, Мухтар Кент, вступил на должность в 2008 году, прямо во время кредитного кризиса. Но он привел компанию к большому росту в последние пару лет, и таким образом в середине 2012 года акции Coca-Cola продавались по цене $39 за акцию (сравните с рекордным показателем за все время, $41, который был установлен в год наращивания капитала, 1998-й).

Berkshire все еще владеет 400 миллионами акций. По сравнению с их первоначальной ценой около $1,3 миллиарда, они были оценены в $15,6 миллиарда в середине 2012 года. Обратная покупка акций компанией Coca-Cola увеличила активы Berkshire до 8,9 % от бизнеса, который Баффетт все еще считает (не беря в расчет Berkshire) лучшим крупнейшим бизнесом в мире.

Кэрол Лумис

Полный текст всех трех статей о Coca-Cola, откуда взяты отрывки, доступен на сайте fortune.com/buffettbook.

«Что Баффетт думает про риск»

Стратегия, которую мы приняли, исключает стандартные диверсификационные догмы. Многие эксперты тем не менее скажут, что стандарт должен быть рискованнее, чем стратегии, которые используются многими традиционными инвесторами. Мы не согласны с этим. Мы считаем, что политика концентрации портфеля может отлично снизить риск, если одновременно увеличит, как и должна, интенсивность, с которой инвестор рассматривает бизнес, а также уровень комфорта, который он должен чувствовать по поводу экономических характеристик бизнеса перед покупкой. Утверждая это, мы определяем риск в терминах возможного ущерба.

Академики, однако, любят определять инвестиционный риск по-другому, утверждая, что относительная неустойчивость курса акций, или портфеля акций, а именно их непостоянство, относительно в большом мире ценных бумаг. Используя базы данных и статистические навыки, эти академики вычисляют с точностью «бета» акции – относительную неустойчивость ее курса в прошлом – и потом строят скрытые теории вложения и распределения капитала в соответствии с этими расчетами. Желая одной только статистикой снизить риск, они, однако, забывают о фундаментальном принципе: лучше быть примерно правым, чем точно неправым.

Для владельцев бизнесов – коими мы считаем акционеров – академические определения риска очень далеки от истины – настолько, что из-за этого возникают абсурдные ситуации. Например, в соответствии с теорией, основанной на бета-показателях акций, которые очень резко упали относительно биржи – как, например, Washington Post, которые мы купили в 1937 году, – становятся более рискованными по низкой цене, чем тогда, когда цена была выше. Имеет ли это описание какой-нибудь смысл для человека, которому предложили целую компанию по сильно заниженной цене?