Унтер Лёшка - [65]

В сторону Бухареста готовилась к отправке сводная бригада под командованием бригадира Гудовича. В её состав вошли Апшеронский, часть Тенгинского и Муромского пехотных полков, Вербованный казачий полк, два гренадёрских батальона, команда гусар, донские казаки и шесть полевых орудий.

Отдохнуть Алексею не пришлось. На следующий день поручик Куницын, получивший новый офицерский чин за успешные действия своей команды при Кагуле, выстроил своих егерей и зачитал приказ командующего идти на Бухарест.

– Выступаем в поход завтра. На всю подготовку нам даётся лишь один день. Полковник Колюбякин за все былые заслуги явил нашей команде милость и разрешил комплектовать её полковыми охотниками по нашему усмотрению до положенных штатов. Самые большие потери у нас в плутонге Егорова после Бендер, так что действуй, Алексей! По твоему дядьке я своего обещания не забыл и слово перед штабом замолвил, так что забирай своего дядьку из обоза, но гляди, чтобы он как молодой рекрут тут у нас бегал!

«Откуда такая доброта вдруг взялась? – думал, гадал Лёшка. – Начальство ведь никогда и ничего просто так не делает, видать впереди такие дела, какие только егерям под стать, вот и явили милость. – Ладно, пока есть такая возможность, буду набирать в плутонг нужных людей».

На вечерней поверке у него в строю стояло двадцать восемь рядовых, при повышенном до унтера Макарыче и двух капралах Иван Карпыче и новопроизведённом в начальственный чин Егоре. Унтер Зотов перешёл в соседний плутонг в сержанты, заменив там недавно покалеченного Савельева.

Матвей сдал свой обозный плутонг и перешёл рядовым в егерскую команду. Его всё устраивало.

– Накомандовался, чай, за всё время, пригляжу хоть тут за тобой! – ворчал старый солдат, примеряя новую форму. С собою из обоза он принёс по просьбе Лёшки целый ящик старых гренад, которые в войсках уже не применялись с десяток лет, и ценности они для интендантов никакой не представляли.

Из старой артели в строю стояли фурьер Макарыч, капралы Карпыч с Егором, рядовые Фёдор, Тимофей и поправившиеся от ран Потап, Ермолай и Кузьма. А за спинами пятерых егерей, включая и самого Лёшку, виднелись стволы штуцеров. Такого количества нарезного оружия не то что плутонг, ни одна рота во всей первой армии не видела. И придраться тут было не к чему, четыре из них считались личным оружием и дальнейшему перераспределению не подлежали – частная собственность в Российской, как и когда-то в Римской, империи была свята.

– Да, Алексей, чуть больше трёх месяцев всего-то прошло, а ты вон как уже изменился! – кивнул ему Сенцов, получивший за Кагул подпоручика. – Слышали мы здесь и про то, как ты знамя с янычарским полковником взял, и про Бендерский вал со сто целковыми, и про твои новые штуцера. Но самое интересное, это тот ваш вечерний бал, когда вы полночи у костра после ужина с офицерами из штаба песни орали. Вот именно после того же у нас сарацинское зерно начали готовить. До этого все мимо него проходили, никому до него ведь интереса не было, а тут распробовали его, и теперь уже «днём с огнём» не найдёшь!

– Да ладно, Серёг, скажешь тоже, песни орали. Я, как всех там накормил, в палатку свою ушёл и уснул сразу же, умаялся ведь здорово, а на завтра в поход нужно было выступать, – оправдывался перед другом Лёшка. – А штуцера нам большой кровью достались. Под Бендерами жестокая битва была, я даже не чаял тогда, что и выживу вообще. Вот ребятки мне помогли, прикрыли. А насчёт риса, ну этого, как его там, сарацинского зерна, так ты не переживай, посылай человека к нам, мы для тебя отсыплем его сколько надо, ребята хорошо им на будущее запаслись… Ты бы замолвил слово перед Смоляковым, у вас там боец в роте один хороший есть, Ванька Кудрявый, из моего старого плутонга, стрелок он отменный и руки у него сильные. Я видел, как он борется потехи ради, и тяжеленые ядра как далеко мечет. Из кузнецов паренёк родом, дюже здоровый. Мне бы он в егерях такой сгодился.

– Так ты же себе набрал вроде плутонг? – удивился Сенцов. – Тебе ведь всё равно никто больше положенного не позволит в нём людей иметь, сам ведь понимаешь, поря-ядок.

– Да поня-ятно, – протянул Лёшка. – Это я на будущее уже думаю. Сам ведь понимаешь, какая война злодейка, места в егерях всегда освобождаются, как ты своих ребят ни береги. Ну что, замолвишь за Ваньку словечко?

– Ла-адно, – протянул подпоручик, – так и быть, замолвлю. Смоляков к тебе хорошо относится. Только не раньше того, как мы Бухарест возьмём и на квартиры там встанем.

– Идёт, – улыбнулся Лешка, и они пожали друг другу руки.

Основная бригадная колонна шла на юг в окружении дальних конных дозоров. Казаки с гусарами проскакивали небольшие перелески, осматривали русла речек, балок и все те низины, где удобнее всего было устроить засаду. Иван Васильевич Гудович, командующий сводной бригадой, был человеком решительным и суровым, порядок в его подразделениях был на высоте, и все несли свою службу исправно. Два турецких заслона, у Рымника и Бузэу, были сбиты с ходу русской конницей и откатились к большому лесному массиву, начинавшемуся за Урзиченями. Пехоте вступить в дело случай пока не представился, и русские войска шли широкой колонной по Нижнедунайской низменности.