Унтер Лёшка - [54]

Лёшка собрал возле себя всю команду и объяснил им предстоящую задачу. Под его началом было всего двадцать три человека. Двоих старичков – Карпыча и Макарыча с лучшим стрелком команды штуцерником Егором Лёшка оставил на улице с гренадёрами.

– Вы нам тут нужнее будете, братцы, у вас глаз верный и рука на быстрый бой набита лучше, чем у всех, а уж тем паче, чем у этих строевых. Так что хоть парочку защитников дома выбейте каждый из своих фузей, да и Егор, глядишь, кого-нибудь тут тоже подстрелит. Главное, сделайте так, чтобы турки в окна поменьше таращились.

– Держи ещё мой штуцер, Егор, лишний вес мне там в доме не нужен, да и штыка на нём всё равно нет, так что только обузой в здании будет, а тебе он тут явно пригодится. Ты, главное, сбереги его как следует, потом мне его в целости вернёшь!

Всё оружие было заново перепроверено и перезаряжено, десять пистолетов от пехотинцев распределили среди егерей, и они заскочили в недавно зачищенный от турок соседский дом. По нему нужно было постараться перемахнуть в соседний двор и уже из него попасть в эту маленькую крепость, что уже стоила столько крови и смертей русским.

Все османские дома здесь строились в основном по одному и тому же типу – сам дом и небольшой участок при нём обносились высоким, более чем двухметровым каменным забором. На улицу выходили лишь узкие окна, расположенные тут только на верхних этажах, ну и по одному маленькому окошечку оставляли на первом этаже, укрепляя его толстенной чугунной решёткой и располагая возле крепкой, как правило, обитой медью входной двери. Из него было удобно отстреливать всех тех, кто попытался бы пробиться через входную дверь или через небольшие, тоже укреплённые ворота в стене. В общем, дома на улицах Бендер каждый в отдельности представляли из себя небольшие крепости. Этот же дом и вовсе был настоящей цитаделью. Вероятней всего, его хозяин был какой-то шишкой в местной иерархии власти, и он небезосновательно опасался за свою жизнь, отстраивая здесь такую фортецию. С внутренней стороны домов и на их двориках всё было по-другому. Там были небольшие и уютные участочки с фруктовыми деревьями и увитыми виноградом беседками, где стояли мягкие диваны и столики, а на полу лежали расстеленные ковры и подушки. В некоторых дворах у местных вельмож были даже бассейны, отделанные мраморной плиткой и мозаикой. Там искрились искусственные ручейки и водопадики, дающие такую нужную прохладу и отдых своим хозяевам и их гостям во время длинного жаркого дня или же душного вечера.

Именно в такой дворик и ворвались по приставленным лестницам и просто по спинам товарищей Апшеронские егеря. Бабах! – первым выстрелом с забора Лёшка уложил того турка, что стоял у открытой двери в дом.

– За мной! – отдал он команду и первым спрыгнул вовнутрь двора. – Быстрее, теперь, главное, быстрее!

Нельзя было терять ни секунды, пока осаждённые не опомнились! Если только турки закроют вот эту вот внутреннюю дверь, то его ребята окажутся здесь все как на ладони, и их просто-напросто перещёлкают одного за другим из этих окон.

Из двери выскочил турок в кафтане и больших шароварах, в его руке было зажато диковинное ружьё с длинным стволом и широким необычного вида прикладом. Турок, ошарашенный от вида несущегося на него русского с кинжальчатым штыком на перевес, резко остановился и попытался прикрыться ружьём. Хрусь! – кинжал фузеи вошёл турку в грудь, и он завалился назад, увлекая за собой и ружьё Лёшки. Тот выпустил его из рук и, низко пригнувшись, прыгнул в проём двери. Эта низкая стойка, как видно, Лёшку и спасла – две пули, которые должны были пробить его грудь, свистнули, пробив лишь шляпу. Бах, бах! – разрядил он пистолеты в двух турок с уже разряженными ружьями. Один из них свалился на пол, а второй, с перебитой рукой, резко развернулся и бросился по лестнице наверх, истошно при этом вопя. Лёшка выхватил шпагу и бросился вслед за раненым, а сзади, громко топая, забегали в дом его егеря.

– Ruslar! Orada Ruslar içeri girdi! (Русские! Там русские ворвались! – тур.) – истошно орал раненый, пытаясь спастись в верхних комнатах дома.

– Ruslar herkesi öldürüyor! Kendinizi kurtarın, çabuk uzaklaşın! (Русские убивают всех! Спасайтесь, убегайте скорее! – тур.) – орал вместе с ним и Лёшка, поднимаясь вплотную за турком.

Ошалевший от непонятной ситуации, первый турецкий воин чуть-чуть помедлил с ударом сабли в выскакивающего с истошными криками на турецком русского и его самого пронзили шпагой.

Трое оставшихся в комнате турок бросились на Лёшку разом и обязательно бы его все вместе зарубили, но первый удар сабли принял на штык своей фузеи выскочивший с лестницы Тимофей, ещё двоих расстреляли разом Фёдор с Игнатом. А уже потом они все вместе добили и последнего оставшегося в живых, раненый же ранее турок выскользнул в это время в другую комнату, и его истошный вой слышался уже из глубины второго этажа.

– Дверь входную на улицу откройте, пусть гренадёры на подмогу заходят, – крикнул вниз с лестницы Лёшка.

– Урах! Корк! – послышался за его спиной крик атакующих турок. Затем раздались один за другим несколько выстрелов, и его оттеснили к лестнице Фёдор с Тимофеем, сами отчаянно отбиваясь штыками от целой дюжины османов. У Фёдора сильно кровило разорванное ухо, Тимоха был без картуза, и на его лбу багровела огромная шишка. С таким трудом отвоёванную комнату второго этажа пришлось бросить, и самое плохое, что в ней оставался их артельный товарищ Игнат. Троица скатилась вниз по лестнице, а навстречу им, заполняя помещения первого этажа, врывались усачи в гренадёрках.