Унтер Лёшка - [43]

– Ну да, а как мясца достать для артели или ещё чего полезного, так это Феденька, давай, давай, а как приветить меня по доброте сердечной, так сразу – Федька, уйди долой с глаз, – буркнул егерь и сделал вид, что обиделся.

На сегодня была всё та же мясная каша, как и обычно, правда, теперь хорошо сдобренная самим мясом, да и на жаркое, что томилось на раскалённых камнях, мясного сегодня тоже было в избытке. На поле битвы полегло или было изувечено множество коней, а солдат, как говорится, в еде непривередлив, и от любого мяса он никогда не откажется. Разделили всё поровну, в том числе и принесённый из тылового обоза каравай, и люди, месяцами грызшие сухари или лепёшки, с наслаждением теперь откусывали по малому кусочку от своей доли.

– Говорят, с завтрашнего дня к солдатскому порциону начнут печёный хлеб давать. Вон охфицерам и гренадёрам уже сегодня его дали, глядишь, и до нас теперяча очередь дойдёт, – облизав ложку, поведал артели новость Потап. – У меня в обозе земляк есть в хлебопёках, сам мне всё это по большому секрету сказал.

– Земляк там у него, канешна! Так что ж ты тогда для обсчества хоть бы какую краюху хлеба-то сюды не захватил? У нас вон у командира там тоже земляк есть, и хоть он сам не в хлебопёках, а всё же всю свою артель вон Ляксей Петрович уважил, – желчно выговорил Потапу Макарыч. На что тот только лишь покраснел и опустил глаза. Крыть ему было нечем. Солдаты привыкли жить своей тесной общиной, так же как и крестьяне, откуда они сами все, в общем-то, и вышли. Только так, постоянно чувствуя локоть товарища, и можно было выжить хоть в бою, а хоть бы и в трудной походной жизни.

– А ещё говорят, что на охфицерский порцион нынче баранину дают, – продолжил свой рассказ сведущий Потап. – Только для штаб-офицеров ягнятину или ту же лопатку от барана мягонькую отрубают. Ну а кто из их благородий рангом пониже, так тем вовсе жирные куски достаются с малой мяской, потому как в некоторых овцах этот жир аж со спины мешком свешивается. И как мой сведующий земляк сказал, что такую овцу турки курдюшной зовут, и очень они её за этот самый жир сильно ценят. Ещё делают они какое-то своё блюдо с этим самым жиром и с сарацинским зерном. В отбитом османском лагере его ведь много брошенного осталось, а никто себе по ненадобности и не берёть.

– И правильно, что не берут, – усмехнулся Макарыч. – Мы как-то попервой, с незнанки-то, пробовали было его есть, так тьфу, гадость знатная получается. С нашей-то русской гречей, просом или той же пшеницей, ячменём вообще ведь оно не сравнится. И как только его басурмане могут есть, разварится всё в кисель, даже ложкой как положено не зачерпнёшь.

Лёшка сидел и мотал на ус всё то, что только услышал. Действительно, не зная, что такое рис и как его правильно готовить, вкусное блюдо из него не сделаешь. А, была, не была, тряхнём стариной, угостим новых боевых товарищей! Кто из настоящих мужиков не умел в далёкой России XXI века готовить плов в походных условиях на природе? А если ещё ему довелось послужить на юге, и к тому же на очень-преочень таком «южном юге»?

– Так, слушай сюда! – Лёшка приподнялся и сел на корточки на своей кошме. – Завтра буду учить вас правильно готовить это самое сарацинское зерно. Глядишь, и вам когда-нибудь пригодится, как никак хороший приварок ведь никогда к обычной пищи не помешает, а мы тут, на юге воюем, где этого самого зерна всегда предостаточно. Если кому-то оно не понравится, ну я тогда даже не знаю, – и он с сомнением покачал головой. – Мне нужна будет от вас помощь. Коли сготовим всё удачно, значит, пригласим к себе на пир и своего подпоручика, и ещё кого только сами пожелаете. Так, найдите мне на завтра два котла, большое ведро ну и можно большую чашу или даже лучше железный таз. Кто за это возьмётся?

Глаза артельных загорелись любопытством, всегда же интересно посмотреть на что-нибудь новое или самим в нём поучаствовать, а тут такое!

– Хм… по посуде я берусь всё найти, – откликнулся Карпыч. – Мы вон с Макарычем пройдём по своим старым товарищам в полку, глядишь, нанесём, что вам нужно.

– Хорошо, – кивнул Лёшка. – Теперь ты, Фёдор, мужик ты, как видно, шустрый, ну так натащи побольше этого самого сарацинского зерна, набей его в мешки и полазь там хорошенько. Рядом с этим зерном, может быть, кули какие с травками пряными будут, с листиками или с сухими мешочками, перцем тем же, луком, чесноком, морковью, в общем, всё, что съедобное найдешь, тоже сюда вместе с этим зерном тащи. С собою бери двух людей, вон того же Ивана, он у нас из младших унтеров, вот вы и будете как бы при своём старшем, словно при деле, и общей строевой командой пойдёте. Кого берёте?

Фёдор оглянулся и, кивнув на Тимофея, с улыбкой ответил:

– Да вот этого вот здоровяка из новеньких и возьмём. Кому-то же нужно на себе тяжести таскать, а он как раз из здоровенных битюгов сам будет.

– Хорошо, – кивнул Лёшка, – остаётся самое сложное – добыть нужное мясо и курдючный жир. Потап, завтра после дневных занятий мы пойдём с тобой в обозное хозяйство. Ты поговори там со своим земляком, расскажи, что тут у вас портупей-юнкер чего-то чудного выдумал, и пригласи его к нам на ужин. А сам промеж тем попроси захватить мясца, жира этой овцы и ещё уксуса. Чай, твой земляк сам из любопытных людей будет, вот и клюнет на нашу удочку. Думаю, коли он к стряпне там приставлен, так значит, у него есть и интерес вообще к этому делу. Да, и не забудь ему шепнуть, что этот портупей-юнкер сам из поместных дворян родом и всякие там рецепты из благородной кухни знает. Ну и так, невзначай, спроси его, может, у него овощи – лук, чеснок найдутся? – и подмигнул задорно Потапу.