Университеты - [96]
… в похмельную голову лезла всякая чушь, вроде читанного некогда придворного этикета. Видимо, обстановка навевала.
– И всё же… – пробормотал он, одеваясь после ванны в чистое, – где я оказался?
Ситуация прояснилась всего через несколько минут, и отвратительно жизнерадостный Гиляровский, оказавшийся владельцем особняка, повёл гостя завтракать в…
– … малую столовую, по-домашнему, без чинов!
«– Малая! – набатом ударило в голове вчерашнего школяра, – вот же…»
– Моя дочь Надежда, – представил Владимир Алексеевич одетую в гимназическое платье красивую барышню, глядевшую на молодого человека с ироничной ехидцей, – Волков Леонид Ильич.
– Очень приятно, – пробормотал юноша, кланяясь сконфуженно. Чувствуя себя скованно за накрытым столом, он неловко отвечал на вопросы Владимира Алексеевича, отчаянно стесняясь спрашивать о вчерашних событиях, мучаемый в тоже время болезненным любопытством.
Более всего молодой человек опасался встретиться взглядом с Надеждой, подозревая, что девочка видела его вчера в состоянии совершенно неподобающем. Неловко было и за свой потёртый дешёвенький костюм, изрядно залоснившийся от долгой носки, за узкие плечи и угри, за…
… всё то, что есть у любого стеснительного юноши, тем более оказавшегося внезапно в обществе женщины, которую он считает привлекательной. Беседа выходила неловкой и комканной, но к величайшему облегчению Леонида, дочь хозяина дома поела очень быстро и упорхнула из-за стола.
– Пистолет не забудь! – крикнул ей вслед отец, и Волков поперхнулся сельтерской.
– Я всего-то в гимназию! – девочка спиной ухитрилась показать недовольство и закатывание глаз.
– И две обоймы! – отец был неумолим, как поступь Рока.
– Ой, всё! – каблучки застучали вверх по лестнице, и минуту спустя Надя снова сбежала вниз, с видом великомученицы показывая отцу «Браунинг», и тут же пряча оружие в ридикюль.
– Э-э… – проводив её долгим взглядом, юноша повернулся к хозяину дому, – пистолет?!
– Чем же вы вчера… а-а… – Владимир Алексеевич засмеялся и погрозил Волкову пальцем, – провалами в памяти страдаете? В другой раз честно говорите, что пить не умеете! А я тоже хорош… обрадовался свежему человеку из России, да ещё и своему брату-репортёру, н-да…
Он побарабанил пальцами по столешнице, и рявкнул внезапно…
– Магеба! – от чего Волков едва не свалился со стула, но вбежавший слуга немного прояснил ситуацию. Несколько фраз на незнаком языке, и Владимир Алексеевич повернулся к гостю.
– Вы чай предпочитаете, или кофе?
– Кофе, – чуть заторможено ответил Леонид, – если вас… э-э не затруднит.
Эти слова он проговаривал уже машинально, понимая всю их ненужность и смущаясь в очередной раз.
– Ну и славно, – умиротворённо кивнул Гиляровский, приказывая слуге на всё том же незнаком языке, который Волков, не без некоторого колебания, посчитал за африкаанс.
Расположились в саду, под раскидистой цветущей жакарандой, ветви которой нависали над столиком, образуя причудливую беседку. Одуряющие запахи африканских цветов смешивались с запахами кофе и выпечки, и от этого сочетания у Волкова кружилась голова. Прислуживающий старый кафр, почтительный без подобострастия, кажется, и сам пах кофе и цветами, отчего всё вокруг стало необыкновенно живым и выпуклым.
Только сейчас Леонид начал осознавать, что он в Африке, и позади это чортов морской переход, страхи и неуверенность. Вчерашние суицидные мысли казались нелепыми и смешными, а будущее – несомненно радужным и полным увлекательных приключений.
«– Смешно надеяться, – рассуждал он, – что я получил место репортёра, особенно после вчерашнего, но неужели грамотный человек…
Белый человек!
… не может претендовать на место клерка в горнорудной компании?! А там и…»
– … место репортёра, разумеется, за вами, – прервал размышления Гиляровский… – да што ж вы такой прыский с утра?!
– Простите, – сконфузился Волков, промокая салфеткой брызги кофе с белоснежной скатерти.
– Пустяки, – благодушно отмахнулся хозяин дома, – костюм себе не забрызгали? Ну и славно, это главное.
– Место… – Владимир Алексеевич сделал глоток, – вы, разумеется, получите… да не спешите благодарить! Нужно понимать специфику… э-э, фронтира. Понимаете ли…
Гиляровский начал весьма увлекательно живописать о здешней жизни, и по словам его, выходило порой весьма…
… громко!
– Завоёванный город, – продолжал именитый репортёр, – в который понабежали авантюристы со всего света. Бывают, знаете ли, эксцессы…
– Эм… например? – осторожно осведомился Леонид, смутно припоминая любовь Гиляровского к розыгрышам, о которых по Москве ходили легенды.
– Ну… – смешно выпятил губы Владимир Алексеевич, – разные! Но стреляют не часто, вы не думайте! Не каждый день. Обычно вон… на кулачках споры решают, как вы давеча.
– Я?! – Волков вытянул перед собой руки и уставился на сбитые костяшки, – Нет, я дрался в гимназии, конечно… куда ж без этого! Но…
– И вчера лихо! – подмигнул ему Гиляровский, – Правда, повод, хм… драться из-за проститутки, это знаете ли, моветон. Ну, ничего! Пару недель в редакции посидите, поможете Вениамину Ильичу с бумажной работой, а заодно и освоитесь в наших палестинах. Он человек авторитетный и знает, когда надо стрелять, а когда можно и кулаками. Ну а потом уже… Да! Вам непременно нужно научиться стрелять! Паршивый из вас стрелок, Леонид Александрович!
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Жизнь продолжается, яркая и удивительная, полная новых впечатлений и приключений, от которых иногда подрагивают коленки и снятся кошмары. Но ГГ не вчерашний мальчишка-сирота, а закалённый уличный боец, встречающий опасные сюрпризы холодным прищуром синих глаз, уклоном… и левой боковой в челюсть! Осознание прошлого и тяжёлый опыт, неизбежный после жизни в трущобах, смешались воедино, и теперь в душе Егора причудливо переплелись идеализм из прошлой жизни и цинизм из настоящей. Гремучая смесь, заставляющая ГГ совершать ПОСТУПКИ. Спокойной жизни не будет… да не очень-то и хотелось!
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Проснуться в чужом мире. И нет ни воспоминаний, ни даже собственного имени. Потеряться между мирами, настоящим, жестоким и другим, что является по ночам обрывками чужой жизни. Найти себя, обрести собственное лицо, что как тысяча масок, не сломаться под ударами судьбы. Это история о приключениях, жадности, дружбе и предательстве. О бессильных магах и силе человеческой души. О любви к самому главному — жизни.
Ну почему именно в этом году, как раз когда мне выпал жребий невесту дракона изображать, он решил-таки, что девушка ему в хозяйстве очень даже сгодится? Двести лет не нужна была, а теперь вдруг понадобилась. И унёс, да… Правда, версию с невестой высмеял, сказал, что моя забота – корову доить и детей его нянчить. А как их нянчить-то, они ж сами, поди, больше, чем та корова будут? Ладно, долетим – посмотрим… Предупреждение: Это сказка. Добрая и жизнеутверждающая. Если кто-то хочет много экшена и эротики – вам не сюда.
Мальчишка-сирота видит яркие сны о другой, более счастливой и сытной жизни. Жизни, где он большой и сильный, а вокруг дива-дивные! Арапы чернющие, девки в срамных одёжках, чужеземные диковинные города и самобеглые повозки. Но наступает пора просыпаться… и снова перед глазами привычная реальность. Село в Костромской губернии конца XIX века, обыденная крестьянская жизнь. Только вот не вписывается мальчишка-сирота в эту серую обыденность. А внутри сидит кто-то взрослый и умный. Другой.