Университеты - [93]
Вытащив «служебный» блокнот с пронумерованными страницами и водяными знаками, пишу в бухгалтерию распоряжении о выдаче Ренару трёхсот франков. Такие вещи, по себе знаю, лучше не откладывать на потом – эффект больше.
Деньги, деньги… их вечно не хватает! Патенты, зарплата, гонорары за статьи и книги…
… как в прорву! На моей земле есть шахты и рудники, но пока – в потенциале, в настоящем же одни траты. На горных мастеров и покупку оборудования, на геологов, на обследование земель. На социальные нужды Кантонов – десятина! На социалистические партии – ещё одна! На Университет, который ещё не начал строиться, но уже, на стадии планирования, пылесосом вытягивает наличные.
Отдельной строкой – проекты, которые принесут прибыль когда-нибудь потом, и ещё одной – долговременные вложения, вроде покупки домов в Париже. Когда-нибудь… а пока в кошельке больше сотни-другой франков просто не бывает.
Нет, я не жалуюсь, ситуация скорее забавляет. Благо, в долги не влез и не собираюсь, остальное решаемо.
– … выбирай, – прервал мои размышления Санька, сунув под нос гербовые наброски со стилизованным «Фениксом» и повергаемым львом разной степени убитости.
– Не обижай людей, – тихо говорит брат, одними глазами заткнув меня, – это их инициатива…
Корчась от неловкости и алея разом вскипятившейся мордой лица, выбираю наименее пафосный, спеша затем скрыться в своём кабинете.
– Ж-ж-ж… – настигает меня Санькино кресло, и брат закатывается в кабинет, ловко захлопывая дверь.
– Надо, – с нажимом повторяет он, – не тебе объяснять важность товарного знака.
Киваю нехотя, ибо всё понимаю, ведь не обыватель-рантье, придумавший от скуки герб и лепящий его куда ни попадя. Товарный знак, бренд, знак качества… назвать можно как угодно, но он нужен, притом де-факто сложился сам собой.
Стилизованные изображения летадлы и поражённого копьём льва давно уже используются дядей Фимой для продвижения ювелирных изделий. Теперь будет маркироваться всё, что имеет отношение ко мне. Настольный хоккей и футбол, «Монополия» и обложки книг, буклеты, коробочки ювелирных изделий и всё-всё-всё! А «всего», с учётом паёв в целом ряде проектов, набегает много, но у Саньки, оказывается, всё распланировано.
– … вот так примерно, – вдохновенно бубнил он, черкая карандашом, – если у тебя пая только четверть и меньше, а вот так…
Кивая согласно на все братовы предложения, вытерпел пытку, и дождавшись, пока он выедет за дверь, мученически закатил глаза к Небу. С его непоседливостью, да пересесть в кресло, пусть даже и на месяц всего – мука мученическая!
А каково близким, то бишь мне… словами не передать! Привыкнув к постоянному движению, к загруженности, он искал себе дело, и хвала всем богам – нашёл! Ну, то есть так я думал вначале… а теперь его желание заняться дизайном всего и вся изрядно утомило.
Но пусть лучше так, чем унылая рожа и неизбывное, тягучее нытьё о том, что парни в составе авиашоу интересно гастролируют, тогда как бедный и несчастный он страдает, всеми позабытый и заброшенный на грешной Земле. Парни, на самом-то деле, гастролируют посменно, ибо подготовку пилотов в Ле-Бурже никто не отменял, но…
… нытья это не отменяло.
– … всё слава Богу, – широко перекрестился молодой мужик, не сбавляя шага и будто не обращая внимания на пронизывающий шквалистый ветер, норовящий сбить с ног, – живём, хлёб жуем, неча жалиться! Ну-кась, дай подмогну…
Он подхватил один из узлов земляка, прибывшего в лагерь беженцев на Галлиполи, и легко взвалил на плечо.
– Шибче, Костя, шибче! Прибавь шаг! Чичас обед будут раздавать, с минуты на минуту, а тебя ещё в бумаги вписывать надобно, так-то!
Худощавый, но гладкий, и видно – малость отъевшийся, старожил разительно отличался от земляка, у которого цвет лица немногим отличался от цвета почвы. Не чувствуя ноши, он успевал балагурить на ходу, рассказывая разные разности о галлиполийском житье-бытье.
– Ничо, Костя… – подмигивал он, – чичас в бумаги тебя впишут, а потом обедать! И банька, а?!
Новоприбывший шумно сглотнул, дёрнув кадыком на тощей шее. Слушая земляка, он успевал вертеть головой по сторонам, отмечая стоящие в рядок бараки, деревянную церквушку со старообрядческим крестом, и особо – баню, до которой сильно оглодал после недельного сиденья в катакомбах.
– Моисей Лазаревич! – загомонил внезапно старожил издали, ещё сильней ускоряя шаг, – Погодьте! Вот, кума… ага…
– … Ивантеевка… – сняв картуз и комкая его в громадных натруженных ладонях, Константин мялся перед старообрядцем, допрашивающим его максимально подробно.
Осанистый, одетый в долгополую поддёвку, он сидел за столиком под навесом памятником самому себе, гулким басом вопрошая о разном.
– … православный, агась… – мужика внезапно пробило на пот и нервы, и желая понравится староверу, он перекрестился двоепёрстно и добавил, – но по старой-то вере, оно ето… завсегда…
– Ну?! Ну!? – Несколько минут спустя пхал его в бок земляк, волоча за собой, – Я ж говорил! Чичас кинем добро ко мне, и айда обедать!
Заколотили в рельсу, и народ степенно начал подтягиваться к нескольким баракам, из которых завлекательно пахло съестным. Новоприбывший, как заворожённый, потянулся туда.
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Жизнь продолжается, яркая и удивительная, полная новых впечатлений и приключений, от которых иногда подрагивают коленки и снятся кошмары. Но ГГ не вчерашний мальчишка-сирота, а закалённый уличный боец, встречающий опасные сюрпризы холодным прищуром синих глаз, уклоном… и левой боковой в челюсть! Осознание прошлого и тяжёлый опыт, неизбежный после жизни в трущобах, смешались воедино, и теперь в душе Егора причудливо переплелись идеализм из прошлой жизни и цинизм из настоящей. Гремучая смесь, заставляющая ГГ совершать ПОСТУПКИ. Спокойной жизни не будет… да не очень-то и хотелось!
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Проснуться в чужом мире. И нет ни воспоминаний, ни даже собственного имени. Потеряться между мирами, настоящим, жестоким и другим, что является по ночам обрывками чужой жизни. Найти себя, обрести собственное лицо, что как тысяча масок, не сломаться под ударами судьбы. Это история о приключениях, жадности, дружбе и предательстве. О бессильных магах и силе человеческой души. О любви к самому главному — жизни.
Ну почему именно в этом году, как раз когда мне выпал жребий невесту дракона изображать, он решил-таки, что девушка ему в хозяйстве очень даже сгодится? Двести лет не нужна была, а теперь вдруг понадобилась. И унёс, да… Правда, версию с невестой высмеял, сказал, что моя забота – корову доить и детей его нянчить. А как их нянчить-то, они ж сами, поди, больше, чем та корова будут? Ладно, долетим – посмотрим… Предупреждение: Это сказка. Добрая и жизнеутверждающая. Если кто-то хочет много экшена и эротики – вам не сюда.
Мальчишка-сирота видит яркие сны о другой, более счастливой и сытной жизни. Жизни, где он большой и сильный, а вокруг дива-дивные! Арапы чернющие, девки в срамных одёжках, чужеземные диковинные города и самобеглые повозки. Но наступает пора просыпаться… и снова перед глазами привычная реальность. Село в Костромской губернии конца XIX века, обыденная крестьянская жизнь. Только вот не вписывается мальчишка-сирота в эту серую обыденность. А внутри сидит кто-то взрослый и умный. Другой.