Универсальное устройство - [137]

«Каждая часть работы представляла собой безумно сложную задачу, – вспоминает Фаделл. – А всё вместе – как запуск ракеты. Что-то сродни космической программе „Аполлон“».

Благодаря команде ИНСВ и ребятам из FingerWorks, которую в 2005 году поглотила Apple, они знали, как подойти к делу. «Нам помогла фундаментальная наука. Нам нужны были самые лучшие технологии для чипов. Подходящие технологии производства… Вопрос заключался в том, сможем ли мы подобрать верный масштаб и заставить устройство работать в каких только можно условиях, – говорит Фаделл. К примеру: – У нас была чудовищная проблема с конденсатом: из-за него могло всё пойти насмарку. И еще мы переключились с пластика на стекло в самый последний момент, что стало совсем неожиданным поворотом».

Так как они пытались запустить переделанное программное обеспечение Mac на крохотном устройстве, аппаратные ограничения были существенными. «Всё должно было быть предельно идеально оптимизировано, – рассказывает Григнон. – Поэтому мы изготовили свой собственный чип».

И перед Григноном, который тогда был главным инженером и отвечал за радиоустройства, стояла непомерная задача. «У нас не получалось по-настоящему интегрировать радио в устройство размером с ладонь», – говорит он. Они экспериментировали с iPod-телефоном, однако никогда не пытались смоделировать что-то, готовое к выходу на широкий рынок. «Из-за материала корпуса нам пришлось придумать собственные антенны, которые сами по себе являются произведением искусства и волшебством». Потребовались титанические усилия, чтобы изготовить и опробовать такие антенны и убедиться в их работоспособности.

Если собрать всё вместе, говорит Григнон, можно получить рецепт безумия: «На уровне основного аппаратного обеспечения, каждая деталь – новаторство».

«Представьте себя разработчиком или тестировщиком, и у вас повисла программа, – рассказывает Григнон. – Вот дрянь, приложение не работает. Почему приложение не работает?»

Принципиально новый процессор давал жизнь новой операционной системе, на которой шли абсолютно новые приложения, сопряжённые с принципиально новой аппаратурой. «Представьте себя разработчиком или тестировщиком, и у вас повисла программа, – рассказывает Григнон. – „Вот дрянь, приложение не работает. Почему приложение не работает?“ Ответ на это мог находиться на любом уровне, вплоть до чипа. То есть вы только вдумайтесь. Представьте кусочек кремния, который может запороть всё дело, потому что он новый. Мы могли столкнуться с ошибками центрального процессора или ошибками компилятора, так как создавали операционную систему для другого набора команд. Или же у нас могла оказаться реальная ошибка в коде, какая-нибудь логическая несостыковка в приложении. Это был просто грёбанный кошмар какой-то».

Режим ввода

В какой-то момент у iPhone был шанс убить стандартную клавиатуру.

«Ключевая задумка состояла в том, что у нас не будет механической клавиатуры, – рассказывает Уильямсон. – Оглядываясь назад, можно сказать, что мы поступили правильно. Но тогда мы очень тщательно обдумывали эту идею». BlackBerry со своей механической клавиатурой имел успех. Но призрак Newton и страх очередной осечки со способом ввода не давали покоя. «Мы все боялись, что получится, знаете, второй Newton», – рассказывает Григнон.

В девяностых годах глючный клавиатурный ввод Newton подвергся такому осмеянию, что его даже упомянули в «Симпсонах». Один персонаж говорит другому: «Запиши в свой Newton, чтоб не забыть: „Поколотить Мартина“». Устройство путается с вводом и выдает: «Съесть Марту». Поэтому фраза «Съесть Марту» стала предостерегающей мантрой инженеров, то и дело доносившейся в Пурпурном общежитии.

Чтобы удостовериться, что пользователи устройства смогут взаимодействовать с объектами на экране без ошибок, инженеры установили «минимальный размер касания», насколько это возможно, учитывая необходимость обеспечить надёжный отклик при касании даже самыми неуклюжими пальцами. «Всё, чего вы касаетесь на экране должно быть не меньше этого размера, в противном случае пользоваться устройством будет сложно, получится слишком много ошибок», – говорит Уильямсон. Учитывая размер телефонного экрана, с которым они работали, классическая раскладка QWERTY на виртуальной клавиатуре никак не подходила: кнопки получились бы слишком мелкие. «Так что мы столкнулись с непростой головоломкой. Самые ранние прототипы, над которыми мы бились, были просто ужасны».

Опечатки так и продолжали возникать. «Уже с самого начала всё шло далеко не гладко, – рассказывает Ординг. – Поэтому мы задумались, как можно по-другому набирать текст. Раскладка QWERTY – основа старых печатных машинок, и странно было бы перетаскивать её на новое устройство. С другой стороны, люди прекрасно знакомы с такой раскладкой. Вот почему было сделано множество разных экспериментов, рассмотрены другие версии и подходы».

QWERTY, клавиатурная раскладка, названная так из-за порядка букв в верхнем левом углу, создавалась такой, какая она есть, именно из-за своей неэффективности: она не позволяла машинисткам XIX века стучать по клавишам слишком быстро и тем уберегала первые печатные машинки от поломки. Ею продолжали пользоваться более сотни лет, так как её все знали: люди, знакомые с печатными машинками, легко пересаживались за компьютерные клавиатуры. Раскладка продолжала жить, несмотря на появление более эффективных конфигураций, таких как DVORAK, которая доказала, что с ней скорость печати в разы выше. Перспектива новой, бескнопочной, сенсорной поверхности открыла возможность для переосмысления того, как мы вводим текст, и предоставила шанс освободиться от пережившей свой век раскладки.