Унгерн. Демон монгольских степей - [7]

Обвинение, которое зачитал председатель Чрезвычайного трибунала, состояло всего из трёх пунктов. Но каких! Генерала семёновской армии барона Унгерна обвиняли:

   1. В преступных военных действиях под покровительством Японии при создании «центральноазиатского государства»;

   2. В вооружённой борьбе против Советской власти с целью реставрации династии Романовых;

   3. И, наконец, в осуществлении террора и массовых зверств.

Унгерн молча выслушал предъявленное ему обвинение, держась спокойно. Только «руки всё время засовывая в длинные рукава халата, точно ему было холодно и неуютно». Время от времени «подсудимый переступал ногами, обутыми в перевязанные ремнями монгольские ичиги».

После этого Унгерн садится на скамью, стоявшую на театральной сцене, и отвечает на вопросы «достаточно искренне», «тихо и кратко». При этом он «смотрит больше вниз, глаз не поднимает даже в разговоре с обвинителем»:

Опарин; Признаете себя виновным по данному обвинению?

Унгерн: Да, за исключением одного — в связи моей с Японией.

После этого председателем слово предоставляется общественному обвинителю Емельяну Ярославскому, Он начал задавать вопросы, которые, как казалось, были далеки от событий Гражданской войны и тех обвинений, которые были только что предъявлены подсудимому:

Ярославский: Прошу вас более подробно рассказать о своём происхождении и связи между баронами Унгернами-Штернбергами германскими и прибалтийскими.

Унгерн: Не знаю.

Ярославский: У вас были большие имения в Прибалтийском крае и Эстляндии?

Унгерн: Да, в Эстляндии были, но сейчас, верно, нет.

Ярославский: Сколько лет вы насчитываете своему роду?

Унгерн: Тысячу лет.

Ярославский: Чем отличился ваш род на русской службе?

Унгерн: Семьдесят два убитых на войне.

Ярославский: Судились ли вы за пьянство?

Унгерн: Нет.

Ярославский: А за что судились?

Унгерн: Избил комендантского адъютанта.

Ярославский: За что?

Унгерн: Не предоставил квартиры.

Ярославский: Вы часто избивали людей?

Унгерн: Мало, но бывало.

Ярославский: Почему же вы избили адъютанта? Неужели только за квартиру?

Унгерн: Не знаю. Дело было ночью...

После вопросов, которые сыпались как град, Емельяну Ярославскому предоставили слово для обвинительной речи. Он вновь отличился красноречием, закончив речь следующим:

   — Приговор должен быть приговором над всеми дворянами, которые пытаются поднять свою руку против власти рабочих и крестьян!

Затем дали слово защитнику Боголюбову, который своим поведением на суде рисковал многим, Но у него хватило «тихой смелости» поставить под сомнение обвинение барона в том, что «он являлся проводником захватнических планов Японии». Боголюбов предложил своих варианта приговора подсудимому:

   — Было бы правильнее не лишать барона Унгерна жизни, заставить его в изолированном каземате вспоминать об ужасах, которые он творил.

   — Для такого человека, как Унгерн, расстрел, мгновенная смерть, будет самым лёгким концом. Это будет похоже на то сострадание, какое мы оказываем больному животному, добивая его. В этом отношении барон Унгерн с радостью примет наше милосердие.

Председательствующий на судебном заседании оглядел молчаливый зал. Повернувшись к барону, Опарин привычно, уверенным голосом сказал:

   — Гражданин Унгерн, вам предоставляется последнее слово.

Человек в «жёлтом, сильно потёртом и истрёпанном халате с генеральскими погонами», с Георгиевским крестом на груди, встал со скамьи, выпрямился и, обращаясь к суду, ответил кратко:

   — Мне нечего сказать.

После этого Опарин объявил перерыв: Чрезвычайный трибунал удалялся на своё последнее совещание.

Как писалось в газетах, судебный процесс шёл пять часов. В 17.15 подсудимому был объявлен приговор: он признавался виновным по всем пунктам. В том числе и в «преступном» сотрудничестве с Токио. Приговор, как заявил председатель Чрезвычсиб-трибунала, окончательный, обсуждению и обжалованию не подлежащий: смертная казнь через расстрел.

16 сентября новониколаевская газета «Советская Сибирь» поместила на своих страницах «Заключение по делу бывшего начальника Азиатской конной дивизии генерал-лейтенанта Р.Ф. Унгерна фон Штернберга». Оно было подписано представителем Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) по Сибири Павлунским. В «Заключении» говорилось:

«Следствием установлено, что Унгерн являлся проводником части панмонгольского плана, выдвигаемого Японией, как одного из средств борьбы с Советской Россией, С этой целью Унгерн вступал в сношения со всеми выдающимися монархическими кругами и правительствами Китая, Монголии, Кир. края (Киргизского или Казахского края, — А.Ш.), составлял и рассылал письма и воззвания главарям белогвардейских отрядов: Кайгородову, Анненкову, Бакину, хунхузским шайкам, состоявшим на службе Японии, а также видному деятелю Киргизского (Казахского. — А.Ш.) национального движения — бывшему члену Государственной Думы Букейханову, эсеру Анучину...

Унгерн при содействии Семёнова, китайских и монгольских монархистов организовал армию и овладел Монголией, опираясь на которую он мог бы развернуть в широком масштабе борьбу с Советской властью и революционным Южным Китаем