Унесенные за горизонт - [61]
― Это та правда, которую не следует афишировать,― назидательно сказал цензор и вдруг почти зашептал: ― Писатель Чумандрин, расписавший эту правду, арестован. К тому же, ― он снова увеличил громкость, ― у вас допущены и политические ошибки в главе, посвященной борьбе Кирова с оппозицией. Ваши рабочие авторы заявляют, что «Зиновьев говорил так убедительно, что казался правым».
― Но как же иначе показать силу и убедительность выступлений Кирова? ― спросила я недоуменно. ― Ведь тот же рабочий говорит: «Но выходил на трибуну С. М. Киров и в прах разбивал все аргументы оппозиции, так что мы тут же осознавали их неправоту».
― Вот и оставьте эти слова, а насчет убедительности оппозиции ― вычеркните!
― Нет, ну каков идиот! ― поделилась я впечатлениями о глупых, с моей точки зрения, замечаниях редактора Главлита с нашим заведующим книжным отделом В. Н.Топором. Член партии, он призвал меня, комсомолку, «быть поскромнее, посамокритичней и исправить все, что предложат».
Выпуск книги снова задержали.
Отец вскоре совсем свалился; болел он долго и мучительно, сперва в больнице, а потом дома. Он шумно и тяжело дышал, ноги у него распухли, горчичники, которые ему ставили на сердце, не помогали. Понимая, что умирает, он очень переживал, что не может проститься со своим старшим сыном, пропавшим, как он считал, из-за его проклятий. Хорошо хоть от Шурки с канала приходили письма.
В январе 1936 года отец скончался на руках у мамы ― ему не исполнилось и шестидесяти. Похоронили его на кладбище рядом с церковью, в строительство которой он вложил столько сил и, как мне кажется, из-за которой очень многое сломалось в судьбах его старших сыновей...
Спустя месяц после смерти отца вернулся Алексей. Он появился поздним вечером, обросший, оборванный, грязный, в опорках вместо обуви, Оказалось, уйдя из дома, в тот же вечер он напился и пристроился ночевать на Павелецком вокзале. С работы Алексей «за пьянство» давно был уволен, но от родных это скрывал. В ту ночь устроили облаву на «бродяг». Тех, кто не смог указать места работы, тут же посадили в эшелон и отправили на лесозаготовки. Одежды не давали и, когда начались сильные морозы, отпустили по домам. Смерть отца, рассказ мамы, как тот, умирая, страдал от того, что не простился «с блудным сыном», ― все это потрясло Алексея основательно[43].
В это время мы с Аросей учились на историческом факультете: я заочно, а он по моим учебникам и методическим разработкам. Получить диплом, не имея высшего образования, он не мог, но ему важна была не «корочка», а совсем другое. Я, стремясь в аспирантуру, училась на «скорую руку», лишь бы спихнуть предмет; он же вникал в материал основательно
― порой он мне пересказывал и одновременно растолковывал целые книги, благодаря чему экзамены я сдавала играючи.
Но в начале 1936-го года я снова забеременела. Арося был против аборта, боялся за меня, хотя закона об их запрещении еще не было, а главное, хотел второго ребенка. Так было принято решение, положившее конец моим мечтам о научной деятельности.
Эдик
Лето 36-го выдалось жарким. Я просто задыхалась в городе, и мы переехали к маме в Бирюлево, в новый дом, стоявший посреди уже большого яблоневого сада.
Вернулся со строительства канала Шурка, но ненадолго ― ему было запрещено жить в Московской области, и вскоре он уехал работать в Таганрог.
Младший брат Ароси, Сея, окончив строительный техникум, поработав на строительстве завода «АМО», перешел на должность прораба дачного кооператива в Кучино. Строительство дач закончили досрочно. В благодарность правление предложило Сее свободный участок.
― Мне дача не нужна, а у вас скоро прибавление. Вы только представьте ― свежий воздух, речка, парное молоко! ― уговаривал он нас.
Поехали, посмотрели местность и ― загорелись. Из Кучино возвращались переполненным поездом.
Сонечка прижималась головкой к моему животу и вдруг громко закричала:
― Мама, закрой рот, к тебе влетела ворона и стучит клювом по моей голове!
Вечером я объяснила ей, что скоро у нее появится «братец». Теперь, стоило Аросе вернуться домой с набитым портфелем, Сонечка бросалась нему:
― Ты мне братца принес?
Отныне куклы, наряженные в платьица, ее не интересовали ― требовала мальчиков.
Очередной отпуск я взяла раньше декретного, так тяжело мне было. А Настю с Сонечкой по путевке, выданной мне в профкоме, отправила в дом отдыха «Матери и ребенка».
Как-то зашла в издательство, чтобы отправить им посылку с фруктами. Соня Сухотина, младший редактор, оторвавшись от бумаг, подняла голову:
― А, Раечка? Между прочим, ― она сделала паузу и посмотрела на мой живот, ― тебя дожидается какой-то симпатичный брюнет!
Вышла в приемную ― Марк! Меня как будто горячим молоком облили. Осенью тридцать четвертого я была тоненькой и подвижной. Беременность меня не красила ― я располнела, большой живот торчал вперед, задирая подол платья. Смутилась, потом разозлилась и бойко протянула руку:
― А, Марк! Какими судьбами? Надолго? ― и с вызовом посмотрела в красивые черные глаза на смуглом узком лице.
Он не отвел взгляда, сделал вид, что ничего особенного во мне не замечает, лишь крепко пожал руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
В воспоминаниях рассказывается о жизни интеллигентной семьи, которая испытала на себе все превратности сталинской эпохи. Сильные и жизнестойкие характеры героев книги постепенно приводят их не только к пониманию (частичному или полному) сути происходящих в стране событий, но и растущему сопротивлению, выражающемуся порой в неожиданных действиях. Все события увидены глазами сначала девочки, затем подростка и, наконец, взрослой девушки.