Унесенные за горизонт - [57]

Уже ночью, выпроводив последнего автора, уставшие и голодные, мы веселой гурьбой спускались в ресторан «Европейской», где больше танцевали, чем ели. После долгого сидения в номере было так приятно размяться в танце! Мое голубое платье с рукавами в стиле «буфф», вероятно, особенно «гармонировало» с грубыми, гармошкой, сапогами моего помощника Лени Каценельсона. Мы носились между столиками, озаряемые попеременно то голубыми, то красными софитами, и не обращали ровно никакого внимания на усмешки декольтированных дам и их кавалеров в черных фраках.

Расшифрованные стенограммы насчитывали почти две тысячи страниц. Отбор был жесткий. Я применила метод тематического монтажа: иной автор выступал в книге два-три раза, в соответствии с сюжетами глав и эпизодами биографии С. М. Кирова.

Инженер Черников

Летом тридцать пятого года я приехала в Ленинград, чтобы показать корректуру книги Марии Львовне, вдове Кирова. Но она отдыхала на даче, и у меня образовалось несколько свободных дней, которые я решила использовать для пополнения материала ― мне хотелось дополнить главу об отношении Сергея Мироновича к интеллигенции. В частности, меня интересовали воспоминания некоего инженера Черникова ― он занимался апатитами, открытыми на Кольском полуострове, и неоднократно встречался по этому поводу с Кировым. Зимой Черникова я не застала и поручила одной журналистке «отловить» его.

Мое поручение она не выполнила. Якобы потому, что Черников был всем известным женофобом.

― Вы представляете, он отказался от встречи со мной, потому что я женщина! ― сказала она с возмущением.

Меня, однако, это не остановило. Я стала звонить; долго никто не отзывался. Но однажды гудки прервались:

― Черников слушает.

Представилась и с удивлением услышала:

― Наконец-то вы позвонили!

― Вы ждали моего звонка?

― У меня под стеклом уже полгода лежит записка домработницы, что звонила Нечепуренко.

Я вспомнила, что действительно звонила ему зимой перед отъездом в Москву, и сразу перешла к делу: попросила написать о встречах с Кировым, сказала, что время не терпит, так как книга уже имеет корректуру. Попросила припомнить побольше живых реплик Сергея Мироновича в разговорах.

― А вы не могли бы показать в качестве примера уже написанные воспоминания и поговорить со мной не по телефону?

Я согласилась и сказала, что нахожусь в гостинице «Европейская», номер такой-то. Но оказалось, что он ждет важного междугороднего звонка и к тому же через два дня должен уехать. Вся моя затея горела синим пламенем.

― А что если я сама к вам подъеду? Сейчас? ― предложила я.

― Право, мне очень неловко, ― сказал он, ― но если вы так торопитесь...

Взяла такси и через пятнадцать минут позвонила в его квартиру.

Дверь распахнулась; на пороге стоял огромного роста мужчина в расшитой украинской рубашке.

― Входите, входите, ― зарокотал он приветливым басом и повел, распахивая двери, через комнаты в кабинет, заставленный по периметру стеллажами с книгами. Сел за большой письменный стол, жестом предложив мне кресло напротив, извлек из-под стекла тетрадный листок и показал каракули домработницы.

― Представьте, хотел эту бумажку выбросить и ― не смог. Ожидание вашего звонка сделалось частью моей жизни.

Что тут скажешь? ― я рассмеялась и сразу приступила к делу. Дала корректуру, показала наиболее интересно написанные воспоминания. Пока он читал, тихо сидела и рассматривала библиотеку, состоявшую из технических и научных книг.

― Пожалуй, смогу написать не хуже, ― сказал он, отложив корректуру.

Мы составили план очерка, и, уже собираясь уходить, я попросила сообщить данные, необходимые для краткой информации об авторе.

― Какой у вас стаж?

― Двадцать пять лет.

― Вы стали инженером, когда вам было десять? ― не без иронии спросила я.

Черников расхохотался.

― Вы считаете, что мне тридцать пять? Мне сорок восемь! ― с гордостью сказал он.

Я почувствовала смущение и, быстро записав дату рождения, поднялась. Предложил чай ― отказалась. Провожая, Черников неожиданно распахнул дверь в одну из комнат, оказавшуюся огромным гимнастическим залом с брусьями, конем, шведской стенкой и большим войлочным ковром на полу.

― Вот это, а еще отсутствие женщин сделало меня молодым!

― Физкультура ― это, конечно, замечательно, ― рассмеялась я, ― а что касается женщин, вас можно только пожалеть!

Вдруг он обхватил меня своими могучими ручищами и начал страстно целовать. Я вырвалась:

― Как не стыдно! Вы позорите наше общее дело!

Черников отступил, и я бросилась к выходу.

― Простите... Поверьте, не хотел оскорбить вас... Просто понял, что не случайно ждал вас полгода, ― и понуро отворил дверь. ― Нет, не полгода! Я всю жизнь ждал такую, как ты! ― раздалось мне вдогонку.

Пробежав лестничный пролет, я почувствовала себя в безопасности и остановилась. И даже нашла силы заговорить с ним:

― Жду вас со статьей! И как можно скорее ― у себя в гостинице!

Вечером состоялась моя встреча с Марией Львовной. В целом она одобрила и материал, и композицию, но кое-что посоветовала доработать. На следующий день я вызвала к себе авторов, к некоторым съездила сама и была так занята, что почти позабыла об инциденте с Черниковым.