Унесенные войной - [49]

Труднее всего для Матье в это утро было рассказать Марианне о сложившейся ситуации. Он все никак не решался вернуться в дом, мешкал в сентябрьской прохладной тени, под фарфоровым небом, сожалея, что не может собрать урожай, не принимает участия в беспрестанных снованиях феллахов, не видит груженных виноградом повозок, не чувствует запаха винных бочек и сусла, такого типичного для этого времени года, которое он так сильно любил.

Занять денег! Занять денег! Ему, Матье, было уже пятьдесят семь. Кто же согласится дать ему займ? Он много раз обдумывал этот вопрос, но все время приходил к выводу, что подвергнется огромному риску, и виноградники могут снова испортиться, а он не сможет выплатить декабрьский взнос. Ему оставалось только два месяца, чтобы найти решение, и отступать было уже некуда.

Матье вернулся в дом, прошел мимо Хосина, даже не замечая его, и направился в кухню, где Марианна готовила обед. Близнецы были в это время в школе в Шебли. Матье присел и быстро, в двух словах, рассказал Марианне, как обстоят дела. Она вытерла о фартук руки, села напротив и стала спокойно глядеть на него своими ореховыми глазами.

— Остается только одно, — сказала она нежным голосом, — продать несколько гектаров.

Матье будто почувствовал удар молнии.

— Ты действительно хочешь продать землю?

— Да, — продолжала она тем же спокойным голосом, — продать эти несколько гектаров, где придется вырвать весь виноград. Нам от этого будет двойная польза — не придется закупать саженцы и у нас появятся деньги, чтобы заплатить взнос.

Всю свою жизнь, с тех пор как он приехал в Алжир, и тем более после появления двух сыновей, Матье думал только о том, как увеличить свое имение. Все его действия, вся энергия были направлены на это. Как можно продать земли, на которых он столько страдал и трудился? Он рассердился на Марианну за эти слова, ударил кулаком по столу, поднялся и, бросив на нее взгляд, который невозможно было вынести, вышел из комнаты. Не зная, куда направиться, он спустился в погреб, где два феллаха мыли ненужные уже винные бочки. Матье сердито закричал:

— Убирайтесь отсюда!

Они убежали в страхе, пошли предупредить Хосина, вскоре появившегося на пороге. Матье еще был в гневе от сказанных женой слов. Они были неожиданны и разумны и потому причиняли такую боль. Продать землю! Ему, Матье Бартелеми! И кому? Колонистам, которые только того и ждали? Он уже представлял улыбку Гонзалеса, поселенцев, которых он встречал в Шебли и Блиде. Некоторые завистливо насмехались над ним, так же как из-за его политических взглядов во время войны, когда он стоял горой за де Голля и Жиро и тем самым занимал позицию, которой его соседи из Матиджи никак не могли ему простить.

Нет, он не мог продать свои земли, будь то даже четыре или пять гектаров. Это было бы признанием своего поражения, ошибкой, преступлением против детей, которые однажды поделят между собой имение, — он был в этом уверен, иного взгляда быть не могло. Матье зациклился на этой безвыходной точке зрения, и дни снова потекли, приближая его к декабрьским выплатам. Он решился нанести визит Бенамару и обсудить отсрочку выплаты. Но это тоже казалось невозможным. Матье знал, что этот ювелир из Блида ожидал любого прокола, чтобы лишить его земель, — он уже поступил так с переселенцем по имени Ариетта, жившим в Буфарике. Нет, нужно было держаться, найти банк в Алжире, который согласится дать ему займ на приемлемых условиях.

Матье уже собирался в дорогу в конце октября, когда новый приступ обессилил его на целую неделю и повлек угрозы врача из Шебли, сказавшего ему в одно утро:

— Будете так продолжать — долго не протянете.

Марианна тоже была сильно напугана — однажды ночью Матье чуть не умер. В день, когда он встал с постели, жена сказала ему решительным голосом:

— Мой брат Роже хочет выкупить и засадить десять гектаров. Итак, они останутся в семье.

Матье об этом не подумал. Если Роже выкупит его виноградники, он сможет продолжать работать со своими лозами, потому что соседи всегда помогали друг другу в сентябре во время сбора винограда. К тому же Роже был его другом. Кто знает, не вернутся ли к нему его земли в один прекрасный день? И все равно ему остается больше пятидесяти гектаров, которых с лихвой хватит на жизнь и на выплату долгов господину Бенамару. Так он не будет больше никому должен, будет полновластным хозяином имения, и его перестанут терзать опасения, истощать тяжкие работы, которые уже больше тридцати лет заставляли трудиться не покладая рук и так дорого платить сейчас. Матье также не забыл, что мальчикам было только десять, и он хотел увидеть, как они растут и обосновываются на этих землях, заработанных ради них его потом и кровью.

Матье принял решение в тот же день и пошел разыскивать Роже Бартеса, с которым Марианна уже успела обсудить эти планы. Они легко сговорились о цене, заключили договор в ноябре и по возвращении отпраздновали это событие в доме Бартеса вместе с Марианной и двумя детьми. В тот день Матье больше не испытывал никакой горечи. Наоборот, ему казалось, что он обрел мир в душе, которому прежде мешала неуместная гордость. Теперь у него не оставалось больше долгов, больше не будет выплат, виноградники больше не были под угрозой, и если бы с ним что-нибудь произошло, дети смогли бы получить имение в свое полное распоряжение. Возвращаясь в Аб Дая, в подпрыгивающем на камнях автомобиле Матье вдруг ощутил, что наступило время спокойствия и мудрости.