Унесенные страстью - [89]

Листья начали опадать; они слетали на землю каждый день после полудня, когда ветер дул с моря. Теперь, в свете полной луны, они сверкали, как золотые.

Здесь было красиво, на этом затерянном острове, особенно по вечерам. Девушка оторвалась от дерева и пошла по тропинке, слушая, как шуршат под ногами листья.

Она поднялась по склону холма на луг, где тропинка, петляя, вела к мостику у пруда. Два лебедя дремали в зарослях у моста; головы они для надежности сунули под крыло. Джорджина побрела по самому берегу пруда, там, где красные ивы были гуще и где все заросло самбуком. Ветер за последний час утих, превратившись в легкий бриз, в воздухе разливалось спокойствие, а море вдалеке шумело размеренно, умиротворенно.

Девушка стояла у моста, глядя, как лебеди лениво покачиваются на глади пруда, прячась от ночи и мрака. Она посмотрела на звезды и вспомнила об Эми. Хотелось бы ей знать, где она сейчас, что делает.

Она раздумывала, как будет жить дальше, куда поедет отсюда. Что будет с ней? Джорджина пыталась убедить себя, что у нее есть будущее, но это не очень-то ей удавалось – в глубине души она в это не верила. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, не способной ничего изменить в своей жизни.

В воздухе вдруг наступила зловещая тишина. Девушка вскинула голову, почти ощущая, как замерли звезды, а золотистая луна стала вдруг серебряной, ледяной.

Точно откликаясь на чей-то зов, Эйкен Мак-Лаклен выехал верхом на гребень холма. Сначала это был только темный силуэт; он несся по воздуху, точно легендарный полуночный рыцарь, летящий вскачь из Долины Спящих.

Его конь перескочил через каменную ограду, и копыта его гулко застучали вниз по склону холма. Он приближался – необычайно грациозно, стремительно. От этого зрелища просто захватывало дух.

Джорджина коротко, прерывисто вздохнула, когда всадник и конь неожиданно резко свернули к мосту. Прямо туда, где стояла девушка. Она не попыталась убежать; почему-то ей вдруг пришло в голову, что он, возможно, просто хочет напугать ее. Девушка и сама не понимала, откуда у нее возникло такое чувство, она просто чувствовала это, и все.

Всадник придержал лошадь. Возвышаясь в седле, он смотрел на нее так, будто нисколько не был удивлен, встретив ее здесь. Джорджина твердо, не моргнув, ответила на его взгляд. Она попыталась было что-то сказать, но даже и под страхом смертной казни девушка не смогла бы сейчас придумать, о чем заговорить.

Эйкен перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю с легкостью опытного наездника. Он подошел совсем близко и стоял теперь, не сводя с нее глаз. На какой-то безумный миг в голове у Джорджины мелькнула мысль, что он может запросто схватить ее и поцеловать. И в то же самое безумное мгновение она подумала, что ей бы хотелось этого.

– Ты же до смерти тут замерзнешь, ты слишком легко одета.

Джорджина покачала головой.

– Мне нравится, когда в воздухе чувствуется морозец. Это освежает.

Эйкен улыбнулся – одной из тех улыбок, которая должна была бы насторожить ее.

– Уж не начинает ли тебя припекать здесь, Джорджи?

– Да вроде нет, – соврала она.

Эйкен рассмеялся, потом поставил ногу на камень и оперся локтями о колено. Он смотрел вдаль, на мостик и на пруд, а потом огляделся вокруг.

– Скоро все тут замерзнет, – заметил он. – Зима в этом году будет ранняя.

Девушка не ответила, да и что тут можно было ответить? Она никогда особенно не обращала внимания на погоду, как-то незачем было, разве что та каким-то образом нарушала ее планы. Стоя рядом с Эйкеном, Джорджина гадала, о чем он сейчас может думать. О чем он думает, когда смотрит на нее. О чем он думает, когда смотрит на своих детей.

– Расскажите мне о чем-нибудь.

– О чем?

– Что вы делаете целый день, пока я отрабатываю деньги, которые вы мне платите.

– Что я делаю?

– Да.

– Работаю.

Девушка кивнула, ожидая продолжения. Не дождавшись, переспросила:

– Так что же вы все-таки делаете, Мак-Олух?

– Занимаюсь разведением породистых лошадей, тренирую их. Вот таких, вроде Джека. – Эйкен выпрямился и дважды прищелкнул языком. Лошадь тут же подошла, остановившись рядом с ним. Эйкен потрепал Джека по морде, потом повернулся к девушке: – От этого производителя я в этом году получил четырех жеребцов.

– Четырех?

– Ну да.

Джорджина кивнула:

– Понятно. А кто же ухаживает за ними?

– Я сам. Уилл и Фергюс, когда они здесь бывают, тоже помогают мне на конюшне. А что?

Джорджина вздохнула. Его бы нужно как следует встряхнуть, чтобы он понял, что делает со своими детьми.

– Думаю, даже если я и скажу вам, вы все равно не поймете.

Эйкен как-то странно посмотрел на нее, потом просто пожал плечами. Он выпрямился и взялся за поводья. Одним ловким, грациозным движением он вскочил в седло.

– Холодает, да и поздно уже. – Эйкен протянул руку. – Садись. Я отвезу тебя домой.

Джорджина смотрела на его руку и не двигалась. Эйкен выдвинул ногу.

– Вставай на мой сапог, я подниму тебя.

Не сразу, но ей удалось-таки встать на его ногу. В следующее мгновение она уже сидела в седле позади него.

– Держись за меня.

Девушка обхватила его руками за талию, ощущая под пальцами мускулы его живота – упругие, твердые. Эйкен быстро взглянул на нее через плечо.