Унесенные страстью - [91]

– Они ненавидят меня.

– Вовсе нет.

– Да, ненавидят. Твои дети ненавидят меня!

– Ну-ну, Джорджи! Не плачь! – Эйкен легонько похлопал ее по спине.

– Я и не плачу. – Джорджина повернулась и с плачем уткнулась ему в грудь.

– Конечно... Разумеется. Ты не плачешь.

Эйкен ласково обнял ее и так держал. Он долго держал ее так.

Девушка положила голову к нему на грудь. Нога у нее болела невыносимо, но гордость ее и чувства были уязвлены еще сильнее.

С минуту он поглаживал ее по спине, потом, согнув палец, приподнял подбородок Джорджины, так, что ей пришлось посмотреть на него.

– Ты мне нравишься, Джорджи! – Голос его звучал хрипло, с натугой.

Джорджина вскинула на него глаза, не веря своим ушам; в самом ли деле он это сказал, или это был лишь отзвук ее мыслей, желаний?

– Это правда? – прошептала она.

– Ну да. И я хотел это сделать сегодня вечером там, у моста.

Рот его прижался к ее губам. Поцелуй был нежный, но страстный. Ладонями Эйкен обхватил ее голову, языком раздвинул ее губы. Он скользил, доставая до самых потаенных уголков ее рта; потом одна его рука скользнула вниз по спине Джорджины, и он притянул ее к себе.

Джорджина ответила на его поцелуй, ответила со всей страстью, которую она сдерживала в себе так долго. Она вскинула руки к его волосам. Его руки скользнули к ее груди.

Джорджина застыла, внезапно испугавшись того, что происходит, и происходит так стремительно. Девушка оторвала свой рот от его губ и покачала головой:

– Нет.

С минуту Эйкен пристально смотрел на нее; ей показалось, он пытается понять, на самом ли деле она хочет, чтобы он оставил ее.

– Пожалуйста, не теперь!

Эйкен кивнул; вид у него был слегка разочарованный. Молчание становилось неловким.

– Мне нужно лечь спать, – сказала она как бы в оправдание. Это было все, что девушка могла сейчас придумать. – Мне нужно пользоваться каждой минутой отдыха, чтобы потом иметь силы заниматься с твоими детьми.

Эйкен направился к двери, потом, уже на пороге, обернулся.

– Ты молодчина, Джорджи, – сказал он.

Она и была молодчиной. До тех пор, пока спустя два дня после этого, проснувшись, не обнаружила, что его дети выкрасили ей лицо в синий цвет.

Глава 50

Если ты по неразумию подложил кнопку на стул к соседу, тебе ни в коем случае не следует смеяться, когда он сядет на нее, разве что ты не сможешь удержаться!

Марк Твен

Джорджина шла через луг по тропинке, ведущей к конюшням Эйкена, откуда можно было видеть лошадей, которых выпустили на соседнее поле. Ветер дул с северо-востока – сильный, холодный; он налетал порывами, так что платье ее прилипало к ногам и длинные пряди волос выбивались из прически.

Девушка откинула волосы с синего лица и так же яростно продолжала идти вперед, ни на миг не замедляя шаг. Она распахнула одну из дверей конюшни и остановилась на пороге, а ветер, задувая сквозь открытую дверь, взметнул сено, лежавшее на полу.

Фергюс и Уилл чистили стойла. Она захлопнула дверь и, задвинув засов, повернулась к мужчинам; девушка стояла перед ними, опустив руки и сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

Мужчины обернулись как по команде.

Глаза Уилла округлились, он поперхнулся. Фергюс так и застыл на месте, точно в землю врос. Он искоса взглянул на Джорджину, потом пробормотал:

– Вот чертенята!

Губы Уилла дрогнули, уголки их тихонько поползли вверх, словно он собирался улыбнуться. Джорджина подняла кверху палец и ткнула в мужчин.

– Один только смешок, одна ухмылка – и можете считать, что вы оба покойники! – Девушка огляделась вокруг. – Где Эйкен?

– В поле, с лошадьми.

Джорджина резко повернулась, отбросила щеколду и ринулась вон – прямиком на поросшее травой поле за конюшнями.

Несколько жеребят гонялись, играя, по широкому кругу вдоль изгороди; другие лошади сгрудились и жались друг к другу, как они делают, когда погода внезапно меняется. Девушка заметила светлые волосы Эйкена по ту сторону табуна.

Она окликнула его, но порыв ветра заглушил ее голос. Джорджина поискала глазами ворота, однако ничего не обнаружила. Тогда она пробралась через прутья ограды и ринулась к Эйкену. Лошадь, стоявшая ближе к ней, взглянула на Джорджину, высоко закинула голову и выкатила глаза. В следующее мгновение она бросилась прочь, как будто увидела самого сатану.

Джорджина тихонько чертыхнулась и побежала через поле; ноги ее проваливались в рыхлые влажные ямы, скрывавшиеся в густой траве. Она дважды споткнулась, и ей пришлось вскинуть руки, чтобы не упасть. Один из жеребят подумал, должно быть, что она с ним играет, так как помчался прямо к ней, высоко задрав голову и хвост. Он стал вертеться вокруг нее, ласково тыча мордой ей в спину и ловя ее руку губами.

Джорджина и в лучшие-то времена была не слишком терпелива. Теперь же терпения у нее не осталось вовсе. Она отогнала от себя жеребенка. Хватит, она уже побывала игрушкой – на сегодня с нее достаточно!

Девушка была уже на середине поля, как раз около самого табуна, когда большой серый жеребец прижал к голове уши и куснул другого – даже больше и крупнее его. Серый нападал на него, толкая и тесня его сбоку.

При том, что Джорджина могла спать, как убитая и разгуливать теперь из-за этого с синим лицом, она была совсем не глупа. Девушка понимала, что между жеребцами вот – вот начнется схватка.