Унесенные магией - [19]

— В строй! – буркнул он, указав рукой на других солдат десятка, и тут же гаркнул на них. – Вы, мать вашу, какого там расселись? Становись!

Солдаты неохотно подняли щиты и, с видимым усилием, поднялись сами. Мы встали рядом.

— С сегодняшнего дня у нас в десятке трое новеньких. – Ламил прохаживался перед строем. – Для них, и для тех тупых баранов, которые, может быть, успели позабыть – меня звать Ламил. Я – ваш десятник и обращаться ко мне не иначе как «господин десятник»!

Мы водили глазами за расхаживающим десятником. Туда–сюда, туда… Вот он остановился перед нами и гаркнул:

— Как звать?

— Меня? – пролепетал Черный.

— Молин! – одновременно с Черным ответил Червь.

— Если у тебя вместо башки хотя бы гномья задница, – Ламил подошел к Черному вплотную, – то ты должен вспомнить, что я менее мгновения назад назвал себя.

— Чер… – Червь вовремя ткнул Черного в бок и тот успел исправиться. – Балин!

— Алин! – тут же представился я, не дожидаясь повышения внимания Ламила к моей персоне.

— Алин… Балин… – пробормотал Ламил, отойдя на пару шагов, и, вдруг, резко указал на Червя. – Ты – Червь!

Мы все втроем чуть не сели. В глазах каждого из нашей троицы, наверно, вспыхнул один и тот же вопрос – откуда он знает? Видимо, наши ошарашенные лица произвели на Ламила благоприятное впечатление. Такой реакции он и добивался. Расплывшись в улыбке, десятник перевел указующий палец на Черного, который стоял рядом с Червем.

— И ты – червь! – потом указал на меня. – И ты – тоже Червь! А знаете…

Договорить десятник не успел. Он стоял и, выпучив глаза, смотрел как трое его новобранцев валяются на земле и держаться за животы. Мы хохотали. Как только сказанное Ламилом и, вообще, весь смысл произошедшего дошел до нашего разума сквозь пелену первоначального удивления, последняя капля упала на весы к остальным событиям сегодняшнего дня. Форменная истерика. Драка в таверне, убийство стражника, бегство из города, вступление в наемную роту – все это вылетало вместе с гоготом из наших глоток и брызгало слезами из наших глаз. Когда я снова смог видеть, первым, на что упал мой взгляд, было красное лицо Ламила и его ошарашенные глаза. Думаю, за всю свою жизнь он не видел такой реакции на «вступительное слово» для новобранцев. Я снова закачался по земле.

— Мне еще психов долбанных не хватало… – пробормотал Ламил и заорал во всю мощь легких. – А ну встать!

Все еще посмеиваясь, мы кое‑как поднялись с земли и снова встали в строй. Остальные солдаты десятка поглядывали на нас не менее ошарашено, чем сам десятник. Зато, не знаю как у Червя и Черного, но мое настроение заметно поднялось. То и дело из меня вырывалось хихиканье и мир уже не казался таким мрачным.

— Раз вам, собачьи дети, так весело, то давайте‑ка посмотрим, на что вы способны. – десятник говорит спокойно, но в его голосе ощущается рык. – Лосик говорил, что вы драться умеете?

— Приходилось. – Червь, который успокоился раньше остальных, ответил просто и без хвастовства.

— Оружием каким владеете? – кивнув, спросил Ламил.

— В основном, голыми руками дрались… господин десятник. – снова ответил Червь и, пожав плечами, добавил. – Иногда приходилось пользоваться ножом…

— Поняяяятно… – протянул десятник, как‑то странно глянув на нас. – В трущобах выросли?

Мы молча кивнули – сначала Червь, а после, с некоторой задержкой, и мы с Черным.

— Ты! – Ламил указал на Червя. – Выйди‑ка, проверим на что годишься!

Червь, не глядя по сторонам, вышел из строя и остановился рядом с десятником. Только повел, разминаясь, плечами.

— Из оружия что‑то возьмешь? – спросил Ламил.

Червь покачал головой.

— Ну и ладно… – десятник резко, без предупреждения попытался подбить ногу Червя, но тот отскочил в сторону. Ха! На кого он рассчитывал такой трюк? Хотел сбить с ног неожиданной атакой и прочитать над поверженным Червем лекцию о том, что «всегда надо быть наготове…» и прочую чушь? Он же сам только что высказал догадку, что мы выросли в трущобах. А там не приняты всякие поклоны, приветствия и прочие расшаркивания перед дракой. И те, кто не хочет получить заточку в спину или быть проданными в рабство, осознают необходимость постоянно быть начеку еще в глубоком детстве.

Отскочив, Червь тут же сам бросился в атаку. Пытаться измотать такого здоровяка, как Ламил, бессмысленно – рано или поздно пропустишь удар, который, скорее всего, окажется последним. Слишком неравен вес. Червь, пользуясь своей большей подвижностью, попытался зайти за спину Ламила, но тот оказался не таким медлительным, как можно было бы подумать, глядя на него. Десятник ловко развернулся в сторону, противоположную движению Червя, и тот чуть сам не наткнулся на его кулак. Червь вынужден был отскочить назад.

— Быстрый! – прокомментировал Ламил и снова атаковал.

Червь ушел от удара правой, нанес удар в открывшийся бок десятника и снова отступил.

— Молодец! – похвалил Ламил. – Можешь возвращаться в строй.

Разочаровано загудели пятеро наемников, которых Ламил гонял перед нашим приходом – они предвкушали зрелище, а закончилось, а все закончилось едва начавшись. Никого даже серьезно не ударили… Червь кивнул и занял свое место в строю.