Умри сегодня - [76]

Каково сейчас сыну? Рой ведь тоже пережил смерть родителей, хотя и был вдвое старше Бруно, когда умер Джек Грейс. Он помнил свои ощущения: старшее поколение, до сих пор как бы отделявшее его от смерти, уходит, и следующий – он. Отныне он – глава семьи и должен заботиться о матери. Когда несколько лет спустя умерла мама, это чувство – будто он теперь со смертью один на один – только усилилось.

Бруно выглядел очень нарядно в костюме и белой рубашке с галстуком. Светлые волосы были причесаны волосок к волоску. Грейс открыл заднюю дверь машины – его встретил сердитый взгляд.

– Папа, зачем Клио поехала с нами? Она ведь даже не знала маму. – В глазах ребенка мелькнула злоба.

– Клио была у нее в больнице, Бруно. Она здесь из уважения к маме и к тебе, – взвешивая каждое слово, ответил Грейс.

На мгновение Бруно еще больше помрачнел, и Грейсу показалось, что сын вот-вот сорвется. Но он только кивнул с серьезным видом, как будто принял нелегкое решение, отстегнул ремень и вышел из машины.

– Давай цветы пока полежат в машине, – предложил Рой. – Мы заберем их, когда пойдем на кладбище, хорошо?

– Хорошо, – едва слышно согласился Бруно.

– Ты уверен, что хочешь прочесть отрывок?

Мальчик кивнул.

Подъезжали машины, из них выходили какие-то люди и шли к церкви; однако все они, не считая его сестры с семьей, мало интересовали Грейса.

У входа в церковь он сложил зонт и поставил его в подставку. Их встречал крупный бородатый священник – преподобный Иш Смейл. Преподобный нагнулся к Бруно и, взяв его за руки, сказал:

– Здравствуйте, молодой человек! Я очень рад, что вы пришли сегодня и прочтете несколько строк. Очень смелый поступок.

– Смелый? – не слишком дружелюбно переспросил Бруно. – Это же похороны моей мамы. При чем тут смелость?

Сочувственная улыбка на мудром лице преподобного на секунду сменилась неодобрением.

– Смелый, потому что не каждый в вашем возрасте найдет в себе силы для этого.

– Мне десять лет, – отрезал Бруно. – Сил у меня достаточно.

– Ну, разумеется! – улыбнулся преподобный Смейл и добавил, глядя на улицу: – А вот и они.

К церкви подъехал небольшой кортеж: черный катафалк в сопровождении одинокого черного лимузина. Дерек и Марго Болквилл. И так-то не самый радостный момент, подумал Грейс, а тут еще эти двое… Забавно все-таки наблюдать, как они выходят из лимузина. Болквиллы ведь скупы до неприличия, на себя-то лишнего пенни не потратят, а тут такая роскошь! Сэнди еще несколько лет назад передала деньги на похороны своему немецкому адвокату; правда, никаких особых указаний на этот счет она не оставила.

При необходимости Грейс взял бы все расходы на себя, и не важно, что официально они с Сэнди – чужие люди. Лишь бы не доверять организацию похорон Болквиллам – он не вынес бы этого жалкого зрелища! Грейс мог как угодно относиться к бывшей жене, но Бруно должен видеть, что его мать хоронят как положено, что им не все равно.

Внутри пожилой смотритель раздал им похоронные карточки. Кивнув нескольким знакомым и улыбнувшись мимоходом Гленну Брэнсону, Грейс провел жену и сына в глубь церкви. Они сели в первом ряду: Клио, Бруно посередине и он.

Клио преклонила колени в молитве. Бруно сидел не шелохнувшись. Рой огляделся. Он переживал, в основном из-за Бруно, что никто не придет; к счастью, народу набралось прилично, человек шестьдесят – семьдесят. Среди них – его коллеги, в том числе бывшие, а также несколько полицейских в отставке. Остальные – должно быть, друзья и родственники Сэнди. Он узнал пожилую пару на скамье слева. Рядом с ними сидел мужчина – видимо, сын – с женой и тремя детьми. Это тетя и дядя Сэнди. Грейс видел их несколько раз, они мило общались, но вообще Сэнди не особенно любила семейные посиделки. Она всегда шутила: «Почему ты должен любить кого-то только за то, что он твой родственник?» Тем не менее, когда одна из теток оставила ей щедрое наследство, племянница была совсем не против.

Родители Сэнди шли по проходу. Марго, обычно носившая что попало, сегодня разоделась в пух и прах и выглядела как героиня дешевой мелодрамы. От ее торжественно-мрачного наряда, полностью черного, с траурной вуалью, веяло нафталином – как будто его купили в секонд-хенде; впрочем, возможно, так оно и было. Дерек, несмотря на крепкое телосложение, вечно выглядел каким-то жалким и понурым. Он, кажется, откопал по случаю похорон свой единственный костюм – тот самый, который его отцу выдали при демобилизации из ВВС, – и «освежил» его явно неудобной, накрахмаленной рубашкой и широким черным галстуком. К радости Грейса, Болквиллы сели слева, рядом с родственниками.

Он взглянул на похоронную карточку. На обложке была его любимая фотография Сэнди, сделанная во время отпуска на греческом острове Спецес, – они ездили туда через год после свадьбы. Сэнди в летнем платье стоит на фоне порта с рыбацкими лодочками. Она смеется, и ветер раздувает ее светлые волосы. Какая же она здесь счастливая! Именно такой Грейс до сих пор иногда видит ее во сне.

На Роя нахлынули воспоминания: как он был счастлив вначале, как был уверен, что это навсегда. Красивая, умная, страстная, его вторая половина… Кто же знал.