Умолкнувший оратор - [9]

— Эта половина комнаты предназначена для Капулетти, — сказал я, приблизившись. — Пожалуйста, сядьте на свое место.

Он повернул голову и вздел в мою сторону подбородок. Его мутный взгляд не сулил ничего хорошего. Справедливости ради скажу, что он не был пьян, но ему и не грозила опасность превратиться в мумию от отсутствия влаги в организме.

— В чем дело? — вопросил он.

— Это мое рабочее место, — отрезал я, — я здесь работаю. Давайте не устраивать дискуссий.

Он пожал плечами и пересел.

— С кем только не приходилось сталкиваться в офисе детективного агентства, — вежливо обратился я к мисс Нине Бун.

— Да, да, сочувствую вам, — отозвалась она.

Не слишком глубокомысленное замечание, однако я улыбнулся ей, желая показать, как ценю ее внимание.

С самого начала, как только Вульф заявил, что он нанят Ассоциацией промышленников, представители Бюро регулирования цен стали поглядывать на него подозрительно и враждебно. Конечно, те, кто читает газеты и слушает радио, в том числе и я, знали, что ассоциация ненавидела Ченни Буна и все, за что он ратовал. Она с радостью вышвырнула бы его на съедение волкам, а сотрудники Бюро цен, со своей стороны, с удовольствием провели бы испытание атомной бомбы над зданием Национальной ассоциации промышленников. Но до этого вечера я не представлял, насколько были накалены их отношения. К давней вражде примешивались два новых фактора. Первый — убийство Ченни Буна, да к тому же на приеме, устроенном ассоциацией, и второй — надежда, что кто-нибудь из неприятельского стана может оказаться на электрическом стуле.

К четверти одиннадцатого были затронуты многие вопросы. Следует заметить, что позиция бюро состояла в том, что якобы все присутствовавшие в гостиной в тот вечер знали, будто Бун находился в комнате за сценой, в то время как промышленники утверждали, что об этом знало не более четырех-пяти человек, не считая присутствовавших там сотрудников бюро. Установить истинное положение вещей было практически невозможно.

Никто не слышал шума из комнаты, где произошло убийство, и не видел, чтобы кто-нибудь входил туда или выходил, за исключением тех, чье посещение было известно и обосновано.

Никого нельзя было исключить из списка возможных убийц по причине возраста, комплекции или пола. Молодой атлет, конечно, размахнется разводным ключом сильнее и быстрее, чем, скажем, старуха, но они оба могут нанести смертельный удар. Тем более что Буна ударили сзади, и первый же удар мог оглушить его или даже убить. К тому же никаких следов борьбы не было обнаружено. Так же как отпечатков пальцев и других улик.

Джордж Спиро включился в дискуссию и в ответ на саркастическое замечание Эрскина-старшего заявил, что хотя расследование убийств не входит в функции ФБР, но тут особый случай: Бун был убит при исполнении служебных обязанностей, находясь на правительственной службе.

Непонятно, кто мог убить Буна, разве что он сам себя убил, потому что абсолютно у всех было алиби. Говоря «абсолютно у всех», я имею виду не только присутствовавших в кабинете Вульфа, но всю тысячу человек, находившихся в отеле «Уолдорф» на приеме. Убийство было совершено в течение получаса, между семью пятнадцатью, когда Фиби Гантер оставила Буну детскую коляску с экспонатами, среди которых были и два разводных ключа, и семью сорока пятью, когда Элджер Кэйтс обнаружил тело. Полиция тщательно проверила — алиби было у всех. Но закавыка заключалась в том, что промышленники доказывали алиби промышленников, а представители бюро — членов бюро. Странно, что никто из Ассоциации промышленников не подтверждал алиби сотрудников бюро, и наоборот. Взять, к примеру, миссис Бун: ни один из членов ассоциации не мог утверждать, покидала ли она гостиную между 7.15 и 7.45. Сотрудники бюро в свою очередь ничего не могли сказать о Фрэнке Томасе Эрскине.

Не было также никаких причин для того, чтобы воспрепятствовать Буну произнести его речь. Она была типично буновской, весьма умеренной, не содержавшей никаких выпадов или угроз в чей-либо адрес, судя по предварительному тексту, розданному представителям печати, в ней не упоминалась ни одна фамилия, и дополнения, внесенные Буном в последний момент, тоже не содержали ничего такого, что могло бы указать на возможного убийцу.

Новое обстоятельство, о котором ничего не сообщалось в прессе, выплыло совершенно случайно благодаря миссис Бун.

Из всех приглашенных к нам не явилась только Фиби Гантер, личная секретарша Буна. Ее имя, конечно, неоднократно упоминалось в течение заседания, но именно миссис Бун открыла нам новое обстоятельство. У меня создалось впечатление, что она проделала это умышленно. До того момента она ничем не привлекала внимания, эта зрелая пышная матрона в летах с пуговкой вместо носа.

Вульф вернулся к вопросу о прибытии Ченни Буна в отель «Уолдорф», и Кремер, который к тому времени кипел от негодования и готов был испариться, саркастически произнес:

— Я пришлю вам экземпляр моих заметок. Пока что Гудвин может записать следующее: Бун с супругой, Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс должны были выехать из Вашингтона поездом, отходящим в час дня, но Буна задержало какое-то срочное совещание, и вместе со всеми он выехать не смог. Прибыв в Нью-Йорк, миссис Бун отправилась в отель «Уолдорф», где был заказан номер, а Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс поехали в нью-йоркское отделение Бюро регулирования цен. Бун прилетев самолетом на аэродром Ла-Гардия в пять минут седьмого и сразу же отправился в отель. Там к этому времени кроме его жены была и племянница; они втроем спустились в банкетный зал, и их проводили в гостиную. В руках у Буна был небольшой кожаный чемоданчик.