Умирать подано - [29]

Плахов, сидевший на заявлениях, как-то недобро отнесся к словам юноши. Без должного сострадания. Слишком наигранно паренек пускал слюни. Задав пару аккуратных вопросов, Игорь убедился, что перед ним злостный обманщик, и через час непринужденной беседы сорвал со злодея маску. Злодей покаялся и показал, где схоронил родительницу. Поехали, откопали. Потом возник адвокат, напевший убивцу, что, не найди органы тело, сидел бы сейчас юноша в квартире с молодой женой и смотрел передачу «С добрым утром, страна».

Юноша внял совету и пошел в отказ, заявив, что это не мамочкин труп, мол, органы, дабы повесить на невинного дело, подсунули в яму совершенно постороннего покойника. И поди проверь! Ведь зубы – единственное, что у нее осталось своего. Науськиваемый адвокатом, юнец продолжал разливаться соловьем – мол, его жутко избили и заставили при понятых показать нужное место в лесу. Эту провокацию устроил оперуполномоченный Плахов в сговоре с прокуратурой. Свободу Юрию Деточкину!!!

Судья в ходе процесса утвердительно кивал головой, слушая пламенную речь подсудимого, но восьмерик любящему сыну все равно впаял, отправив паренька в колонию усиленного режима. Милиция, она, конечно, может дельце сварганить, но до подбрасывания трупов еще не докатилась. Труп ведь не наркота, бесхозных трупов даже в милиции нет.

Юноша затаил лютую злобу на Плахова и теперь по праздникам, а то и по будням названивал из колонии, отсчитывая оставшееся Плахову время существования. Игорь уже смирился и ждал скорого конца.

Насте Плахов позвонил с утра, а не в три часа, как обещал. Еще раз попросил устроить свидание с сестрой. «Посули ей хоть тройную дозу, но стрелку забей». Только с помощью Вероники появлялся шанс раскрутить убийство Салтыкова. Веронику ищут. Ищут не для того, чтобы цветочки подарить за блестяще выполненный половой акт с последующим убаюкиванием клиента. Ищут, чтобы следом за клиентом отправить. И как только найдут – тут же будут отправлять. Что оперуполномоченному Плахову, по большому счету, и надо. Прыгнет он в нужный момент с потолка, скомандует: «Хенде хох!», и поймает обормотов с поличным. Возможно даже, при удачном стечении обстоятельств и «пушка» у обормотов окажется, с которой на Салтыкова ходили.

А приди сейчас Плахов в офис к господину Вентилятору, воскипи там праведным гневом и скажи, глядя в бельма преступные, удивленные: «Чего ж ты, сволочь охранная, творишь?!», то и услышит в ответ: «Какого рожна приперся?! Врач-психиатр принимает в соседнем доме».

И будет Анохин две тысячи раз прав, ибо слова какой-то обдолбанной Верки по своей достоверности приравниваются к рекламе пилюль от облысения.

Следить же за Вентилятором, телефончики его слушать, своих людей в доверие втирать хочется, но не можется. Так называемых оперативных расходов, выдаваемых по большому блату, хватит лишь на бак бензина в казенных «Жигулях». А за бак бензина при всем уважении и любви к органам никто не станет втираться в доверие к Вентилятору. «Нам это надо как коту презерватив. Идите-ка вы, органы, и втирайтесь сами».

Настя пока не отзванивалась. Зато навестил Виригин со своим маленьким другом на букву «Т». Несмотря на курс интенсивной терапии, друг упорно не хотел расставаться с организмом старшего опера Главка. Скорее всего, лозунги Ильи о бесплатных медицинских услугах сотрудникам милиции не взволновали венеролога, и тот мог вгонять в задницу опера вообще все что угодно, вплоть до воды из-под крана. Курс лечения должен оплачиваться по курсу валюты. Однако болезнь не выбила Виригина из строя, и выглядел он достаточно бодрым и уравновешенным. А то, что слово «педерасты» было самым благозвучным в его приветственном выступлении, так это ж издержки профессии – с кем поведешься…

– Ты почитай эту мутоту! – Илья размахивал «Вечерним Новоблудском». – Мы работаем по мокрухе и ни черта не знаем, а какой-то сраный Карасев все, видишь ли, знает! Обидно, бля, обидно! Когда я в биографии Салтыкова ковыряться стал, когда дружков-чиновников попытался вызвать, так мне тут же – по рукам, по рукам! Чтоб не совался куда не след! Сам шеф пригласил меня на чаек и популярно объяснил, куда стоит лезть, а куда – нет. Я помчался в бригаду прокурорскую из Москвы – здрасьте, давайте вместе работать, одно, мол, дело делаем, а мне и там – до свиданья. Идите, проверяйте подучетников, у нас другая задача! У них, Игорюха, другая выходит задача. Я-то по наивности думал, что одна и та же – мокруху раскрывать. А какой-то Карасев, хрен баламутный, все знает! И версии строит, хоть в консультанты приглашай!

– Это говорит о вашей слабой профессиональной пригодности, товарищ Виригин, – спокойно ответил Игорь. – То, что журналист знает больше официальных лиц.

– Я вот с этим журналистом встречусь, посмотрим, чья пригодность пригоднее и чье лицо официальное. Спрошу, кто это ему про Салтыкова наплел. А не скажет, поедет на пятнадцать суток, будет брать интервью у мелких хулиганов. Сразу поймет, где свобода слова, а где свобода тела. Кстати, слышал, еще одного рыночного уложили? Татарчонка. Так же, в подъезде. Какой это уже эпизод? Шестой?