Уместны были бы привидения... - [22]

– Мне кажется, в этом случае стоит призвать на помощь Святого Патрика, – предложил я максимально серьезным тоном. – Насколько я помню, благодаря ему даже христианство в Ирландии утвердилось бескровно.

Джефф осуждающе взглянул на меня, а Ларри вошел в спальню, по-хозяйски осмотрел ее, убедился, что никаких видимых неисправностей нет, пощелкал для порядка выключателями настольной лампы, поправил задернутые шторы на окнах и вышел обратно в коридор, ожидая дальнейших указаний.

– Спасибо, Ларри, – сказал Малкольм. – Идите спать. Я запру дверь.

Ларри утвердительно покачал сизой, бритой головой и удалился.

Мэй и Джефф проводили его взглядами, в которых сквозили любопытство и подозрительность.

– Забавный тип, – раздался голос Пэт, которая, оказывается, успела присоединиться к нам, пока все были заняты осмотром детской. – А скажите, Малкольм, – добавила она, когда шаги Ларри стихли на первом этаже, – нельзя ли ему подвесить колокольчик на шею? Знаете, никаких призраков не нужно. Хватает его внезапных появлений из ниоткуда. Не ровен час, удар кого-нибудь хватит! И хорошо бы попросить его носить униформу, что ли… Ну, в общем, что-нибудь менее экзотичное и более… постоянное. А то даже для меня ночная встреча с ним – перебор.

– Ларри совершенно безобиден, мисс, поверьте, – ответил Малкольм с нескрываемой теплотой в голосе. – Он очень исполнителен, безотказен и чрезвычайно верен Хэмфилду. Весь персонал замка и сам мистер Уоллис испытывают к нему симпатию и, более того, относятся к нему уважительно, как к своеобразному талисману дома. Но, – добавил он неожиданно холодно, – я, разумеется, передам ему вашу просьбу.

– Ну и славно. И не обижайтесь, Малкольм. Такие уж мы у вас пугливые, – ответила Пэт, сдерживая зевок. – Пойду я спать, пожалуй. Будем считать, что местные призраки проверили нас на прочность психики и, таким образом, весьма любезно развлекли. Спасибо всем, – она поклонилась в сторону коридора. – А я – все, устала, испереживалась вся. Немного ирландского виски меня успокоят окончательно, и я в беспамятстве упаду в мягкую постель… желательно одна… и не поднимусь до завтра, до полудня. Если будете развлекаться чем-нибудь невообразимым, пожалуйста, не забудьте завтра красочно рассказать. Только не будите! – добавила она, обращаясь к нам.

– Может, желаете снотворного? – участливо спросила Малкольм.

– Нет-нет, никакого снотворного. Виски! – ответила Пэт и решительно удалилась.

День четвёртый

Генри

Становится все интереснее.

Наши топ-модели, по-моему, уже ходят вместе в туалет и спят в одной комнате.

А ведь даже говорить всерьез о привидениях в современном мире – смешно. При таком развитии техники невозможно представить себе, что никто не может дать хоть какое-то внятное объяснение такому явлению, если оно на самом деле существует.

За завтраком мы с Джеффом как раз говорили об этом, когда появилась Мари с подносом, на котором стояли кофейники. Джефф мгновенно выпал из дискуссии, а я, напротив, обратился к горничной:

– Мари, лишь ваша любовь и участие спасут нас от безумия! – заявил я.– Наши подруги тихо сходят с ума одна за другой. Мэй вчера выпрыгнула из ванны голой и уверяет всех, что за ней гонялся душ. А сегодня ночью я сам храбро сражался с призраками, распугивая их поясом от махрового халата. Я победил, но чего мне это стоило!

Мари чуть улыбнулась и продолжила разливать по чашкам кофе. Меня несло, и я продолжал в том же духе:

– Малкольм! Не откажите в любезности, и выступите моим шафером на свадьбе. Я предлагаю вашей прелестной Мари руку и все, что у меня осталось от сердца, навсегда разбитого безжалостными привидениями! – с этими словами я опустился перед Мари на колено, пытаясь поймать ее руку.

– Не верьте ему, Мари, – очнулся, наконец, Джефф. – Он известный сердцеед и, к тому же, помолвлен. Я сейчас же позвоню красавице Кэти, чтобы привести его в чувство.

– Джефф, это предательство! – воскликнул я. – Она мгновенно примчится сюда и отравит меня. Произойдет чисто английское убийство, после которого мой беспокойный призрак пополнит коллекцию Хэмфилда и будет являться тебе ночами.

Несколько двусмысленную ситуацию разрядило появление Криса.

– Нет, ты посмотри, он уже на коленях перед Малкольмом! – воскликнул он.– Что бы это могло значить?!

Я поднялся с колен, выпрямился и всплеснул от безнадежности руками.

– Нет. Нет любви на этом свете. Есть лишь похоть и веселье… Хорошо, Мари, я подожду. Год, два, три. Я терпелив. Подтверди это, Крис.

– Не станет ждать ни дня, – подтвердил Крис, устраиваясь за столом.

Джефф

…не потревожить Мэй, подошел к окну. Занимался рассвет. Я смотрел на то, как солнце лениво пробивалось сквозь завесу туч, освещая лес и холмы. Вместе с рассветом пришло чувство вины. Украдкой я взглянул на спящую Мэй. Она была очень красива даже без макияжа, но… Никаких чувств. От этого стало стыдно. В моей постели лежала прекрасная девушка, а я думал о Мари, как будто я изменил ей. Любой нормальный мужчина на моем месте немедленно оправдал бы себя, ведь мы с ней даже не начали встречаться. Но меняет ли это суть моего поступка? А самым двусмысленным в этой ситуации было то, что этим утром я чувствовал себя превосходно. И даже стыд и вина не могли стереть это ощущение.