«Умереть хочется – грешен»: исповедальность Льва Толстого - [3]

Толстой начинает строительство своего рода моста через пропасть, которая, по его наблюдению, разделяет учение Христа и жизнь общества. В трактате "В чем моя вера" он обильно цитирует послание апостола Иакова (2, 14:26), где тот развивает мысль о необходимости деятельного воплощения веры в жизнь: "Ибо как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва". Одним из главных духовных дел Толстой считает борьбу с собственными пороками: "в христианской жизни начинаю чувствовать радость в самой работе над своими грехами и над приближением к Отцу". (86, 173). В "Исповеди" Толстой исповедуется публично (хотя вначале пишет ее для себя, что придает тексту особую степень искренности). В истории Церкви, по мнению некоторых историков, была практика публичного покаяния: намек на это можно найти в Деяниях апостолов: "Многие же из уверовавших приходили, исповедуя и открывая дела свои" (19:18) и послании апостола Иакова: "Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга"(5:16). Исповедь Августина, написанную в конце IV в., можно рассматривать как один из первых письменных памятников добровольной публичной исповеди. Широта охвата грехов и глубина покаяния, свойственная исповеди Августина, в яркой литературной форме выразили суть церковного таинства, которое предполагало в полноте своей исповедание всех грехов, свойственных человеческому роду.

Можно выделить несколько типологических особенностей исповеди как церковного таинства, психологического состояния и типа дискурса. Исповедь - это результат нравственного самоанализа, направленного на выявление грехов, которые отдаляют человека от Бога, - последовательно одностороннего анализа, высвечивающего только отрицательные поступки, идеи, чувства и помыслы человека. В исповеди, как покаянии перед Богом, человек не может рассказывать о своих добрых делах, да настоящий праведник и не осознает своих добрых дел как заслуг перед Богом. "Добрый человек это тот, кто помнит свои грехи и забывает свое добро, а злой – наоборот", - записал Толстой 24 сентября 1889 года вдневнике (41, 204).

Публичная исповедь срывает с себя покров тайны, но от этого не перестает быть исповедью, то есть преимущественно рассказом о грехах, отдаляющих человека от Бога. Адресованная людям, она, в конечном итоге, обращена к Богу.

В публичной печатной исповеди проявляется акт бесстрашного доверия Толстого к людям и его нравственный вызов, предполагающий не только взаимную открытость, но, главное, милосердие со стороны читателя, который становится светским вариантом священника. Любовь, основанная на понимании, считает Толстой,- единственное, что может помочь человеку простить чужие грехи. Понимание в любви снимает саму задачу прощения. После очередной ссоры с Софьей Андреевной Толстой записывает в дневнике 15 февраля 1895 г.: "Стоило мне полюбить ее опять, и я понял ее мотивы, а поняв ее мотивы, не то, что простил ее, а сделалось то, что нечего было прощать." (53,7), и через месяц продолжает дорогую и новую для него мысль:

"Полюби, полюби того, кто делал тебе больно, кого ты осуждал, не любил и все то, что скрывало от тебя его душу, исчезнет, и ты, как сквозь светлую воду на дне, увидишь божественную сущность его любви, и тебе не нужно и нельзя будет прощать его, тебе нужно будет прощать только себя за то, что ты не любил Бога в том, в ком он был, и из-за своей нелюбви не видал его". (53,12)

Идея единения людей в Боге позволяет назвать Толстого, вслед за Владимиром Соловьевым (несмотря на их религиозные расхождения) великим холистом русской религиозной мысли. Их объединяет острое переживание потери целостности жизни и последовательное стремление к ее единому первоисточнику. Исповедальность и покаяние осмысляются Толстым как путь к духовному единению людей, которое возможно лишь черезочищение души и ее последующее слияние с божественной сущностью, объединяющей всех и вся. Мировоззрение Толстого можно назвать и философией этического всеединства:отсутствие согласия, духовного единения мучает его в семье, отвращает от писательской, а позднее и от церковной среды.

Для понимания исповедальности Толстого важно увидеть глубинную связь природы исповеди и художественного творчества. В церкви исповедь является единственным таинством, в котором человек рассказывает о себе, через которое жизнь человека, в ее ошибках, падениях, страданиях и надеждах, становится содержательной частью богослужения, входит в жизнь церкви в надежде на исцеление и преображение.В самом широком смысле и формальном ее проявлении исповедь выполняет функцию, родственную художественной литературе, которая также представляет собой "рассказ о человеке", излияние внутреннего содержания человеческой жизни, композиционным и смыслообразующим ядром которого является конфликт, нарушение гармонии бытия, на языке религии - грех. Если драматическое начало художественной словесности корнями своими уходит в литургическое действие, а дидактическое - в проповедь, то антропологический повествовательныйпласт, глубина погружения во внутренний мир личности и стремление раскрыть содержание личности во всем богатстве ее связей с миром, во многом связан с христианской исповедальной традицией и опосредованным образом продолжает ее в мире художественной культуры. Сущностное родство исповеди с художественной литературой позволяет рассматривать писателя как "человека исповедующегося" - homo confitens.