Улыбка фортуны - [9]
Будучи человеком любопытным, я в сумятице взял вторую бумажку. Одну подписал и отдал назад, другую спрятал в карман для прочтения. Ведь на виду у немцев нельзя было «присветить» даже спичкой, подписывали мы почти на ощупь. Закончив эту процедуру, все, кроме замполита, вернулись к паромам. Замполит растворился во тьме так же незаметно, как и появился.
Паромы следовало спустить на воду и подвести к песчаной отмели. Ночь была безлунная и очень темная. На отмели мы с трудом смогли увидеть лежащие черные фигуры. Это были штрафники в черных телогрейках. Их человек по пятнадцать посадили на каждый паром. Нам, гребцам, шепотом дали команду, и мы поплыли на сторону реки, занятую немцами. Наш паром оказался вторым. Правый берег Днепра был обрывистый. Над обрывом находились окопы противника, а вдоль воды тянулся узенький пляж от двадцати до ста сантиметров шириной. На нем-то мы и высадили своих пассажиров, которым предстояло захватить плацдарм на том берегу. Когда мы уже подплывали к своему берегу, немцы ракетами осветили водную гладь. Паромы, которые только что отчалили, развернулись и во всю силу гребцов поплыли назад. Мы тоже налегли на весла и врезались в прибрежные камыши, дальше каждый действовал по принципу «спасайся, кто может». Я попал в какой-то окопчик и, оглянувшись на Днепр, увидел, как вода бурлит от разрывов снарядов. Из двенадцати паромов уцелело пять: два — из тех, что отправились первыми и успели вернуться, и те три, что отчалили последними и тоже успели вернуться.
На следующее утро после переправы я нащупал в кармане вчерашнюю бумажку. Там было под копирку напечатано:
«Идя в бой, готов умереть за Родину, за Сталина. Прошу считать меня комсомольцем».
Вся нижняя часть служила для подписи, ведь в потьмах трудно угадать, где кончается текст.
Когда командование поняло, что «втихаря» захватить плацдарм не удается, в дело вступили артиллерия и авиация. После массированной обработки немецких передовых нашим войскам, наконец, удалось закрепиться на «том берегу». После на этот раз удачной переправы нас, саперов, сначала послали наводить плавучий мост, а потом разминировать минные поля, оставленные немцами.
Живой солдатик
Примерно в это же время мне впервые довелось увидеть немцев на близком расстоянии. Вот как это произошло.
Попав на фронт, я очень быстро обнаружил, что некоторые атрибуты солдатского снаряжения весят много, а толку от них мало. Поэтому я провел «реорганизацию». Каску «забыл» где-то на привале, противогаз сменял на котелок картошки у какого-то белорусса-самогонщика, убедив его, что самогонка, процеженная через активированный уголь, выигрывает во вкусовом отношении, а вместо круглых тяжелых автоматных дисков завел один рожок, вмещающий не шестьдесят два, как в диске, а только тридцать патронов. Чаще всего рожок у меня был не заполнен, так как патроны весят все-таки больше, чем иголка, а «в походе, — как говорят, — и иголка тяжела». Вероятно, такая беспечность была вызвана тем, что, как большинство необстрелянной молодежи, я рвался в бой, а по закону падающего бутерброда мне это в первый месяц пребывания на фронте не удавалось. Тогда я и решил, что моя судьба — быть «тыловой крысой» (мы минировали в пятистах-тысяче метрах от линии фронта), а если так, то незачем изнурять свою плоть лишней обузой. И когда я смирился с этой мыслью, вдруг оказался в передних окопах во время немецкой атаки.
Как обычно, немцы начали с артподготовки, а когда огонь был перенесен вглубь наших позиций, их пехота пошла в атаку. Оглушенный грохотом сражения, я не сразу заметил, что мой автомат не стреляет — кончились патроны. Случайно наткнувшись на ящик с голубенькими яичками немецких ручных гранат, я судорожно стал вставлять в них капсюли, выдергивать запальные шнуры и бросать в подбегающих немцев. Я так увлекся этой работой, что не заметил, как меня за плечо трясет старшина и говорит: «Кончай воевать, атака отбита». Тогда только я окинул взглядом поле перед окопами, довольно густо покрытое трупами немецких солдат, и утер рукавом пот со лба…
Первый арест
В Белоруссии же мне пришлось впервые выносить «парашу» в наспех сварганенной тюрьме контрразведки — подвела близорукость (не политическая, а самая что ни на есть естественная), я заблудился, в поисках своих попал в расположение немцев, где натолкнулся на наших разведчиков, которые в качестве «языка» и доставили меня к «своим».
Стоит ли описывать реакцию командования, когда с немецкой стороны доставили советского солдата, снабженного соответствующей документацией?
В камере со мной сидели власовцы, дезертиры и полицаи. Следствие велось довольно быстро, и каждый вечер из камеры выводили по несколько человек, после чего со двора слышалась автоматная очередь…
К следователю меня вызвали только один раз. Он спросил, откуда я попал в ту часть, которая значилась в моей солдатской книжке. Я ответил. Он начал выяснять фамилии, имена, отчества и звания моих бывших «энкаведевских» начальников, и, видимо, распознал во мне своего. Во всяком случае, прямо из тюрьмы меня направили с конвоиром ни больше, ни меньше, как служить ординарцем в особый отдел какого-то полка.
События 2014 года на Украине зажгли на нашем политическом небосводе яркие звезды новых героев, имена которых будут навечно вписаны в историю России XXI века. Среди них одно из самых известных — имя Натальи Поклонской, первого прокурора российского Крыма и активного сторонника воссоединения полуострова с Российским государством. Она по праву заняла почетное место среди народных представителей, став депутатом Государственной Думы Российской Федерации. Большую известность Наталья Владимировна приобрела, встав на защиту православных святынь русского народа.
Книга Хелен Раппапорт — уникальная биографическая работа. Она возвращает читателю образ настоящих, живых сестер Романовых. Записи из личных дневников княжон, на которых построена книга, рисуют портреты умных, чувствительных и восприимчивых к реальности девушек, тонко (и порой неожиданно) воспринимавших и переживавших судьбу России на переломе эпох. Ранее недоступные широкой российской публике обширные материалы из архивов — как официальных (в том числе и архивов различных царских домов Европы), так и частных (среди которых особую ценность имеют воспоминания тех, кто близко знал сестер Романовых) — дополняют картину, позволяют воссоздать обстоятельства их быта и занятий, их увлечения и страсти. Мастерски выстроенное повествование прекрасно передает дух того времени, позволяя читателю ощутить живое дыхание Истории.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Над книгой работали А. Архангельский, К. Лученко, Т. Сорокина. Книга родилась из видеопроекта, размещенного на просветительском ресурсе «Арзамас». Интервью оформлены как монологи; это сборник рассказов о том, как люди решили стать свободными. Вопреки системе. Вопреки эпохе. Полная история диссидентского движения впереди; прежде чем выносить суждения, нужно выслушать свидетельские показания. Электронную версию книги готовили магистранты НИУ ВШЭ.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Герой, а по совместительству и автор этой уникальной, во многом неожиданной книги — обаятельный, блистательный, неподражаемый Артист — Михаил Державин. Он один из немногих людей, при одном упоминании которых на лицах расцветают светлые улыбки! От счастливого детства в артистической вахтанговской среде до всероссийской и всесоюзной любви и известности — путь, который Артист, кажется, даже не шел, а порхал — легко, песенно, танцевально, шутя, играючи и заставляя хохотать и наслаждаться счастьем, чудом жизни миллионы зрителей.