Улыбаемся и гибнем! - [3]

Рина засмеялась:

— И ты их не пригласила.

Я кивнула:

— Вот именно. С тех пор они точат на меня зуб.

На углу я снова притормозила. Уличный знак валялся в траве.

— Ну и где мы? — поинтересовалась я.

Мы сощурились от послеполуденного солнца. Я видела маленькие домишки, лепившиеся друг к другу по обе стороны квартала. Передние дворы представляли собой небольшие квадратики, густо поросшие бурьяном.

В одном из домов все окна были заделаны картонками. Двор был завален пивными банками и прочим мусором.

Недружелюбного вида псина, высокая и тощая, залаяла на нас с немощеной подъездной дорожки, натягивая цепь. Двое мальчишек кидали камнями в стену маленького домика, отделанного черепицей.

— Я не знаю этот район, — сказала я. — Мы сюда раньше не заезжали.

— Жутковатый какой-то, — добавила Рина. Но тут ее зеленые глаза расширились. — Эй, гляди! Гаражная распродажа!

Не став дожидаться меня, она покатила по подъездной дорожке, вдоль которой покачивались на ветру красные и синие воздушные шарики.

Рина не может пропустить ни одной распродажи. Она помешана на старой обуви, головных уборах и шмотках. Не знаю, что она делает со всем барахлом, которое покупает. Хорошо хоть у нее стенной шкаф вместительный.

Дом из красного кирпича был маленький и квадратный. Сетчатая дверь была порвана и болталась, наполовину открытая. Из запыленного панорамного окна таращилась плюшевая обезьянка.

Здоровенная краснолицая тетка, одетая в желтое платье в обтяжечку, восседала в шезлонге перед гаражом. Когда мы слезли с велосипедов, она помахала нам рукой, но подняться не соизволила.

Она стала обмахиваться сложенной газетой. Затем показала ею на столик с вещами.

— Все за полцены, — сипло проговорила она. — Не успела проставить. Если что заинтересует — обращайтесь.

Мы положили велосипеды на дорожку. Поблизости больше никого не было. Злая собака в конце квартала продолжала надрываться.

Рина подошла к вешалке со старыми платьями и пальто. Как по мне, все они были изрядно потрепаны. Но Рина любит копаться в подобном тряпье.

Я остановилась у столика перед открытой дверью гаража. На нем стопками лежали старые журналы «Тайм» и пожелтевшие ноты.

Я взяла несколько нот, пролистала. Мой папа играет на фортепиано и коллекционирует старые песни. Но эти ноты были слишком вонючие и разваливались на части. Гадость.

Я кинула их обратно на столик, но от рук теперь все равно пахло скунсом.

Оглянувшись, я увидела, что Рина примеряет соломенную шляпку. С ее внешностью любая шляпа к лицу. Когда же я примеряю одну из ее шляп, то выгляжу как маленькая девочка, играющая в переодевания.

В гараже были полки с настольными играми и подвижными фигурками. Я просмотрела старую карточную игру про оборотней под названием «Хвать меня за рожу!». Чушь какая-то.

И тут, в глубине гаража, я заметила что-то на нижней полке. Фотоаппарат.

Наклонившись, я подняла его.

— Странно, — пробормотала я.

Без сомнения, он был очень старый. Квадратной формы, как допотопная корпусная камера. Больше моего цифрового фотика и гораздо тяжелее. Его металлический корпус был отделан черной кожей. Перевернув его, я обнаружила наверху встроенную фотовспышку.

— Интересно, на какую пленку он снимает, — пробормотала я. Никогда не видела ничего подобного.

В рюкзаке у меня лежало пять-десять долларов. Хватит ли их, чтобы купить этот старый фотоаппарат?

Я отнесла его женщине в шезлонге.

— Продается? — спросила я.

Глаза у женщины полезли на лоб. Подбородки затряслись.

— Нет! — завопила она. — А ну положь! Не нужен он тебе! Положила, быстро!

4

— Н-нет проблем, — пробормотала я.

Женщина замахала руками, прогоняя меня. Ее лицо стало свекольно-красным.

Я повернулась и побежала обратно в гараж, по-прежнему держа в руках фотоаппарат. «И что в нем такого?» — недоумевала я.

Я наклонилась, чтобы положить его обратно на нижнюю полку… и почувствовала, как меня потрогали за плечо.

— А? — испуганно выдохнула я. Обернулась — и увидела стоявшую за спиной девочку. Она была примерно моих лет, крупная и краснолицая, как женщина во дворе.

Ее жидкие каштановые волосы спадали на глаза. Одета она была в мешковатые джинсы и розовую кофточку с надписью блестками «Мамина принцесса».

— Тебе нужен этот фотоаппарат? — прошептала она.

— Ну… не знаю… — промямлила я. — Если с ним что-то не так…

Она сунула его мне.

— Давай. Забирай его.

— А почем? — спросила я.

Девочка помотала головой.

— За так. Просто забери его, пока мама не видит. — Она подтолкнула меня к подъездной дорожке.

Я подобрала велосипед, а камеру засунула в рюкзак. Женщина ничего не заметила. Она наливала себе какой-то напиток из большого пластикового кувшина.

Подбежала Рина и подняла с дорожки свой велосипед.

— Тут ловить нечего, — прошептала она. — Поехали.

Мы крикнули женщине «До свиданья!» и поехали прочь. Уже на улице я обернулась в сторону гаража. Хозяйская дочка неподвижно стояла там, глядя нам вслед.

Я помахала ей рукой на прощанье. Но она не помахала в ответ.

* * *

Мама встретила нас, как только мы вошли в дом. Мама темноволосая, как и я, только стрижется под ежик. Она невысокая, пухленькая и буквально кипит энергией. В том смысле, что ей никогда не сидится на месте.