Ультиматум - [61]

— Что же произошло после этого? — спросил Тельген, понимая, что майор ошибся в оценке пленного. Непохоже, чтобы этот обер-лейтенант был рьяным эсэсовцем.

— Группенфюрер СС Гилле самым категорическим образом потребовал, чтобы мы повторили контратаку. Я доложил ему о потерях на батарее и об отсутствии достаточного количества горючего. Но, несмотря на это, он все же отдал приказ. Закопаться в землю! Выдвинуть орудия на опушку леса и там закопать их в землю!

— Закопать в землю пушки? — удивился Тельген. — Но ведь это не танки! Танки иногда закапывают, когда кончается горючее, и используют как доты.

— Закапывать орудия в землю все равно уже было некогда, земля была мерзлой, а русские оказались перед самым нашим носом. — Фехнер нервно мял в руках фуражку. — Это был чистый идиотизм…

— Нет, не идиотизм, а предательство. — Тельген решил использовать настроение обер-лейтенанта. — Вся эта битва была не чем иным, как погребением огромного количества войск.

Фехнер с удивлением посмотрел на Тельгена. Открытое лицо с волевым подбородком, смелый взгляд. Такие лица встречаются у крестьян и лесорубов Фламандии.

— Я военнопленный, — проговорил офицер, — а сражение продолжается и без меня.

— Вы заблуждаетесь, господин обер-лейтенант! Теперь Гилле уже не может командовать вами, теперь…

— …Командуют вот эти, — Фехнер кивком головы показал на сержанта, — или, может быть, вы?

Тон пленного разозлил Тельгена.

— Господин обер-лейтенант, ваше подразделение было уничтожено по вине вашего генерала.

— Не нашего генерала, а группенфюрера СС, — уточнил Фехнер.

— Согласен, группенфюрера СС. А чего ждут солдаты, которые еще остались в живых? У них, господин обер-лейтенант, есть совесть, вот к ее голосу они и должны теперь прислушаться!

Тельген говорил торопливо, он очень хотел до возвращения майора Ахвледиани уговорить этого обер-лейтенанта согласиться проводить соответствующую работу в лагере для военнопленных. По крайней мере, ему удалось заставить пленного говорить. Поэтому он сразу же перевел разговор на делегацию Зейдлица и членов Союза немецких офицеров.

— Генерал Зейдлиц сейчас здесь? — спросил его Фехнер.

— Да, в двух часах езды отсюда.

Фехнер смущенно замолчал. «Выходит, все, что я вычитал из листовки, чистая правда», — подумал он.

* * *

Как только Ахвледиани вернулся, ему сразу же доложили о результате допроса. Предложение Тельгена направить пленного обер-лейтенанта в группу генерала Зейдлица показалось майору сомнительным, но в конце концов он все же согласился на это. «Пусть уж немецкие генералы обломают себе зубы! Вы офицеры, я тоже офицер… Нижайший привет вам, генерал Зейдлиц!»

Майор позаботился о том, чтобы поскорее отправить Тельгена и обер-лейтенанта на мотоцикле с коляской, и приказал сопровождавшему их офицеру сначала заехать в политуправление штаба фронта.

— И передайте там, чтобы Фундингер немедленно связался со мной, как только вернется к полковнику! Обязательно! — попросил майор сопровождающего.

С тех пор как Фундингер со своей группой уполномоченных комитета «Свободная Германия» перешел линию фронта, майору все никак не представлялась возможность спокойно поговорить с ним. Тельген, находившийся вместе с товарищем, за судьбу которого беспокоился почти две недели, встретился с майором в прошлую ночь, когда только что вернулся из котла, перейдя линию фронта на участке соседнего подразделения, и передал Ахвледиани все, что ему сообщил Фундингер. Однако это явно не удовлетворило майора. Ему казалось, что радость встречи двух боевых товарищей могла помешать им увидеть самое важное. Ему хотелось иметь свое представление обо всем, и не в последнюю очередь о Фундингере как о человеке, о его качествах, которые позволяют, как казалось майору, поручить ему более серьезные задания.

Нервничая, майор закурил, затем сел за стол, полистал какие-то бумаги, выпил холодного чаю. За окном монотонно стучала капель. Полдень. Снова начало таять. Танки увязали в грязи, подвоз боеприпасов нарушился, пехота осталась без сопровождения артиллерии, потому что орудия было невозможно перетянуть на новые огневые позиции…

Вечером того же дня от дома к дому неслось торжествующее русское «ура!». Лисянка была освобождена!

Ахвледиани, прислонившись к огромному дереву и видя всеобщее ликование, думал: «Лисянка снова наша! Но что с Сергеем?..»

Разумеется, он не мог знать, что произошло с Сергеем накануне. В Шандеровке в течение шести часов Сергей со своим взводом держался в одном доме, прикрывая батальонный НП. Они отбивали атаку за атакой. Когда погиб пулеметчик, Сергей сам лег за пулемет и стрелял до тех пор, пока его не ранило, но и после этого он стрелял до последнего патрона. Немцы схватили его, раненного, и повесили.

Но обо всем этом Ахвледиани еще не знал. Он вытер лицо рукавом и с радостью подумал о том, что Лисянка уже освобождена.

* * *

Известие о взятии Лисянки русскими распространилось среди членов делегации комитета «Свободная Германия» с быстротой ветра. Все оставили свою работу и выбежали в коридор, чтобы обсудить эту новость. Лейтенант Хахт, которому было поручено прочитать лекцию для членов делегации Союза немецких офицеров, не удержался и тоже вышел в коридор.