Ультиматум президенту - [6]

Дорога в холодном, неуютном уазике скорой помощи казалась нескончаемой. Пока доехали я основательно продрог, поэтому больничная палата показалась мне тёплой и приветливой. Новые соседи оказались людьми активными, неунывающими. Один из них, невысокий, но крепко сбитый парнишка, был явно из бандитов. Вечером, братки приезжали за ним, и увозили на всю ночь. Медсёстры – молодые девчонки, после окончания смены просили развести их по домам. Он не отказывался. В благодарность они ухаживали за ним с особым вниманием и заботой. Парень был щедрым, утром привозил с собой выпивку и закуску, чем радовал соседей, которые постоянно мучились от безденежья. Его утренние подарки позволяли им устраивать с молодыми сёстрами второй смены ночные застолья, Я наблюдал за ними, удивляясь быстрой сговорчивости молодых девиц. Мне казалось, что в годы моей юности, девушки были строже и недоступнее.

Телевидение и политика новой власти изменила людей, социалистическое пуританство сменила вседозволенность. Порнография стала бизнесом, проституция доходным, уважаемым ремеслом. Очевидно, это неизбежно. Все восстания и революции сопровождаются падением нравов, разгулом преступности и распутства, обогащением подлецов и обнищанием совестливых. Благородные лозунги свободы, равенства и братства превращаются новой элитой в фиговый листок, прикрывающий истинную цель – стремление нажиться за счёт ближнего. Во время перемен и потрясений о милосердии забывают, живут по закону эволюции Дарвина: Выживает сильнейший. Людей не останавливает предупреждение Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле. Скорее верблюд пролезет в угольное ушко, чем богатый попадёт в рай». Но человек не хочет ждать. Ему нужно всё, немедленно и на земле.

В семнадцатом году происходило то же самое. Шла мировая война. Миллионы солдат проливали на фронте кровь за царя и отечество, а в Петрограде шли нескончаемые балы, министры за взятки раздавали подряды. Рабочие и солдаты митинговали и требовали перемен. И они пришли – власть взяли большевики. Я, как наяву, видел то время: скорое на расправу ЧК наводит ужас арестами и расстрелами «врагов» революции. Тревожно и в далёком от столицы провинциальном Тамбове. Дом моего деда по матери – известного на всю губернию купца Степана Тимофеевича Бражникова подготовлен к невзгодам. Запасов муки, сахара в подвале и на чердаке хватит на несколько лет. В забитом льдом погребе припрятаны сало, сливочное масло и окорока. Этот тайник сделан дедом в хорошие времена по просьбе моей бабушки Анны Ильиничны – женщины умной, предусмотрительной, иногда даже прозорливой.

Вот и сейчас, она убеждает своего уважаемого коммерсантами, опытного в торговых делах мужа: Чует моё сердце, Степан, беду. Забери деньги из банка. Возьми золотыми червонцами и спрячь дома.

– Чего, ты мать, волнуешься? Я не дурак, деньги храню не в коммерческом, а в государственном банке. Он лопнуть не может. Не волнуйся понапрасну.

Анна Ильинична не согласна с мужем, но молчит, не перечит. Каждый день ходит в церковь и просит Бога вразумить его.

Опростоволосился в этот раз, не раз битый жизнью и компаньонами Степан Тимофеевич. Не успел забрать накопленные им и его отцом за десятки лет честного, с утра до ночи труда, деньги.

Советская власть национализировала все вклады вместе с банками. Долго потом каялся он про себя и вслух, винился перед женой: – Видно, Аня, согрешил я перед Богом. Лишил он меня на старости лет ума, не послушал тебя. Гордыня одолела.

– Бог дал, Бог взял – ответила мудрая Анна – Поживём, ещё наживём, а нет, и без богатства не пропадём. Было бы здоровье!

Новая власть зажиточных сограждан не очень любила, рай на земле хотела построить за счёт богатых, поэтому грабила их с чистой совестью, не давая пощады. Бражниковы, люди богобоязненные, законопослушные, вздохнув, решили:

– Всякая власть от Бога, нужно терпеть. Старались лишний раз на улице не показываться. Ходили из дома в церковь и обратно.

Наступил январь 1919 года. Кладбища в городе разрослись. Тиф, голод и холод не щадили ни бедных, ни богатых. После лютых крещенских морозов, потеплело. Люди облегчённо вздохнули. Появилась надежда пережить зиму. Январским вечером лохматые, фиолетовые сумерки плотно зашторили окна домов, но хозяева не спешили зажигать лампы. Время тревожное. Свет может привлечь беду. Люди забыли Бога, появилось много желающих поживиться чужим добром. Степан Тимофеевич вышел на улицу и плотно закрыл ставни. Только после этого, Анна зажгла лампу и стала собирать на стол. Степан поёжился, ветер пронизывал насквозь. Замёрзшая луна куталась в тучи, как сторож в тулуп.

Пряталась, не желая смотреть на людские междоусобицы, слушать крики и выстрелы. Бражников уже открывал дверь своего дома, когда темноту пронзили лучи автомобильных фар. Машина остановилась у ворот. Мотор пофыркивал. Его горячее дыхание вылетало из глушителя, пахнущим бензином, сизым дымком. Заторопившись, Степан почти бегом, вошёл в дом и велел жене убрать еду со стола. Приезд незваных гостей не предвещал ничего хорошего. Люди старались, чтобы новая власть про них забыла. Но память у неё оказалась хорошей. Аресты и расстрелы не прекращались. НКВД, возглавляемое инородцами, не знало усталости. С 1918 по 1922 год население страны сократилось на восемь миллионов граждан. Троцкий и его приверженцы считали русский народ хворостом для мировой революции, все свои планы и надежды связывали с Европой. Резкий стук в дверь, не оставлял у Бражниковых сомнений, что очередь дошла и до них. Степан Тимофеевич пригасил лампу, усадил жену в кресло и пошёл открывать дверь. В прихожую вошёл мужчина в чёрной кожанке, с маузером на боку.