Уловки любви - [12]

Пока ноги несли Рейборна к борделю, его плоть напряглась от предвкушения. Толстая дубовая дверь открылась еще до того, как он подошел к входу.

— Ваша светлость.

Лакей в темно-малиновой ливрее царственно поклонился.

— Добрый вечер, Дженкинс. Твоя хозяйка дома?

— Да, сэр. Она вас ждет в Гардениевой комнате.

Винсент улыбнулся. Да, правильно он сделал, что приехал.

— Спасибо, Дженкинс. Я найду дорогу.

— Как пожелаете, сэр.

Дворецкий прошел через выложенный плиткой холл и скрылся из виду. Винсент прошел мимо изогнутой лестницы, ведущей наверх, где находились отдельные комнаты, потом миновал полдюжины гостиных — Одуванчиковую, Гиацинтовую, гостиную Азалий, Маргаритковую, гостиную Ноготков. Наконец он подошел к Гардениевой гостиной, негромко постучал и повернул ручку двери.

Как обычно, в нос ему ударил запах цветов. По всей комнате на столах и на подставках были расставлены букеты от недавних поклонников, с десяток или даже больше. Винсенту пришлось поискать хозяйку взглядом, но в конце концов он ее нашел, она стояла у окна. Когда он вошел в комнату, мадам Женевьева повернулась и встретила его с улыбкой:

— Ваша светлость!

Она сделала грациозный реверанс.

Рейборн позволил себе несколько мгновений полюбоваться ее красотой. Женевьеве было лет двадцать девять, но Винсент не мог представить себе, что на ее миниатюрной чувственной фигуре когда-нибудь скажется разрушительное действие возраста. На Женевьеве было изысканное, сшитое по последней моде платье нежнейшего желтого цвета. Волосы, собранные на макушке, ниспадали на плечи водопадом густых кудрей. На ее лице почти не было косметики, лишь немного румян на щеках, да губы чуть тронуты красной помадой. Она была красива и при этом очень элегантна. Несравненная красавица. Когда она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, он не мог не улыбнуться:

— Женевьева! — Он взял ее руку и поцеловал. — Ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Спасибо. А вы выглядите… — Она приложила ладонь к его щеке. — Думаю, у вас был трудный день. Позвольте предложить вам бренди.

Винсент улыбнулся:

— Думаю, сегодня мне лучше пить виски. Было бы неразумно в столь поздний час переключаться с одного напитка на другой.

Женевьева подняла брови и сняла пробку с хрустального графина, наполненного жидкостью янтарного цвета. Она налила виски в два стакана.

— Вы сегодня поздно. Я боялась… — Она покосилась через плечо и улыбнулась. — Девушки боялись, что вы не придете.

Винсент сел на диван, обитый плюшем в цветочек, и положил лодыжку одной ноги на колено другой. Здесь он всегда чувствовал себя очень непринужденно. Женевьева подошла сзади и протянула ему стакан поверх его плеча. Когда он взял стакан, она положила пальцы на его плечи и стала массировать напряженные мышцы.

— Ваша светлость, вы помните, как мы встретились первый раз?

— Конечно.

Винсент сделал глоток превосходного виски и откинулся на спинку, позволяя ей колдовать над его плечами.

— Мне было девятнадцать, и я только что начала работать у мадам Рене. А вы были молодым человеком, сколько вам тогда было… двадцать один? Двадцать два?

— Двадцать два.

— За год до этого вы потеряли первую жену и все еще горевали по ней.

— Весьма трудное для меня время.

Винсент вспомнил, как подавлен он был в то время, как трудно ему было пережить потерю. Женевьева тогда стала его настоящим другом. Она слушала его, когда ему нужно было поговорить. Любила, когда слова больше не помогали.

— Женни, ты всегда знала, что происходит у меня в голове. Как тебе это удавалось?

— Ваша светлость, я понимала вас даже слишком хорошо. Знаете, мы во многом похожи. Мы оба страдаем от одинаковых кошмаров. Они разные по содержанию, но одинаковые в том, что страшные.

— А в чем состоит твой кошмар, Женни? Мой ты знаешь. Но ты никогда не рассказывала, какой ужас держит в своих клешнях тебя.

Женевьева дотянулась через его плечо и взяла у него из рук пустой стакан.

— Мои кошмары лучше оставить там, где они спрятаны. От того, что мы вытащим их на свет, не станет лучше ни мне, ни вам.

Она обошла диван и села рядом с Винсентом.

— Рейборн, мы с вами долго были друзьями. Я хочу, чтобы вы знали, что я очень ценю вашу дружбу. Я бы никогда не сделала сознательно ничего, что могло бы поставить ее под угрозу.

— Я тоже, — сказал Винсент. Ее слова его смутили, но он не понял почему. Она улыбнулась самой ослепительной улыбкой.

— Однако вы пришли не для того, чтобы навестить меня, не так ли?

Он улыбнулся:

— Так кого ты выбрала для меня на сегодня? Коррин?

— Нет, ваша светлость. Сегодня это будет… Дебора.

Рейборн нахмурился. Он сознавал, что далеко не трезв, но это имя было ему незнакомо.

— Она новенькая?

— Да, но вам не о чем беспокоиться. Вы увидите, что она жаждет доставить вам удовольствие. Это просто безобразие, что мои девушки чуть ли не дерутся из-за вас.

Герцог покачал головой.

— Я думаю, безобразие — то, что вы, мадам, мне так льстите.

Женевьева рассмеялась чистым мелодичным смехом.

— О, вы раскрыли мой секрет! — Она встала и подошла к двери. — Думаю, вам пора встретиться с Деборой.

Винсент выпрямился, чтобы встать с дивана, и замер. Его вдруг охватил внезапный прилив тепла. Это был не тот жар, который ассоциируется с солнцем и ясным летним днем, это было необычное тепло, проникающее во все клеточки его тела. Оно растеклось по его рукам и ногам, потом угнездилось где-то глубоко под ложечкой. Это тепло не было неприятным, напротив, оно походило на чувство эйфории и, казалось, развеяло все тревоги и заботы, которые он принес с собой.