Улика пылких женщин и горячих мужчин - [6]

Сильный и раздражающий запах духов, которыми напрыскалась прелестница; эластичность ложа; разсыпавшиеся по подушке локоны черных как смоль волос; полупрозрачность восхитительно сшитаго пеньюара; смеющийся ротик с рядами беленьких зубов; лилейныя ручки, украшенныя золотыми браслетами и обвивающие кокетливо шею счастливца; крохотная ножка, обутая в шелковой чулок, сквозь который виднеется тело; полусвет будуара, изящно убраннаго; картины, изображающий целующихся и лежащих на травке пастухов и пастушек, — все это действует на молодаго мужа обворожительно, и часы пролетают для него скорее секунд.

Видите-ли, молодыя жены, как сильно действуют на мужчин утонченное кокетство и ловкая обстановка даже продажных женщин; для чего-же вы отказываетесь так скоро после брака от права кокетничать с вашими мужьями и употреблять невинныя хитрости для сохранения любви их? Вы умеете только казаться страстными; но страстный женщины для них не редкость; к любви вашей они скоро привыкают, и вы тогда лишь успеете завладеть их сердцами вполне, когда станете являться пред ними со всею силою кокетства; когда сумеете разнообразить приемы этого кокетства, и когда перестанете надеяться на один титул жены, стараясь при этом, чтобы мужья видели в вас постоянно не жен, в простом значении слова, а женщин, ласки которых не расточаются на каждой минуте, и которыя, при самом изъявлении доказательств любви, не позабывают употреблять данных им природою и искуством средств нравиться.

Наша молодая, напротив, считает кокетство преступлением, и полагает воротить утраченную любовь мужа тем, что делается доброю, домовитою хозяйкою… Какое заблуждение! Добрыя домовитыя хозяйки нужны для мужей-стариков, для мужчин, страдающих ревматизмом, для подагриков, для параличных, для слепых, разслабленных и убогих, но отнюдь не для молодых людей, сохранивших все физическия силы: последним нужны жены-кокетки.

Глава четвертая ДРУГ СТАРАЕТСЯ ДОКАЗАТЬ ДРУЖБУ

В одно прекрасное утро, молодой муж собирается, по обыкновению, уйти из дому, не обращая внимания на грусть жены; в это время говорят ему, что к нему пришел NN (тот самый товарищ, о котором упоминалось в предыдущей статье). С самаго дня свадьбы он не посещал дома молодых, и верно какой-нибудь чрезвычайный случай причиною его ранняго визита.

Молодой муж, отправляясь в гостиную, советует жене, мимоходом, позаняться немного более своим туалетом. — Товарищ, при вход молодаго мужа в гостиную, бросается к нему, крепко жмет ему руку, извиняется, что так рано побезпокоил его визитом.

— «Я был», — говорит он, «невдалеке отсюда по делам, и вспомнил, проходя мимо твоего дома, как давно не видал тебя. У меня сделалось как будто угрызение совести, и я явился к тебе без церемонии. Надеюсь, что ты меня не выгонит? Впрочем, если тебе нужно отправиться куда-нибудь, — ты уже одет, как я вижу, — то отправляйся, не стесняй себя для меня; я буду терпеливо дожидаться возвращения твоего хоть до вечера: этот день я посвятил собственно тебя…[6] Кстати, что интрижка?

Последния слова товарищ произнес шепотом.

Молодой муж оглядывается кругом, самодовольно улыбается, и отвечает также тихо, но как-то торжественно: «Интрижка? какая интрижка? Ах, да! вспомнил! после той у меня было несколько других: я люблю перемену!»

Товарищ называет молодаго мужа шалуном, повесою, вторым Дон-Жуаном; но соглашается с ним, что его измены жене вещь весьма натуральная и нисколько не предосудительная: да и в самом деле, где в наш век искать верных мужей, когда развелось столько неверных жен.

Разговор продолжается на тот же лад, но вот отворяется дверь, и входит молодая.

Как похорошела однако эта женщина в несколько минут! как чудесно обрамливают ея бледное личико густые каштановые волосы! Как хороши ея немного впавшие, но тем не менее искрометные глазки! В ней не узнать теперь бывшую полужену, полукухарку. Вместо грязнаго буднишняго платья, на ней надет утренний шелковый капот, выказывающий как нельзя лучше прелестный стан; кушак крепко стянул ея, уже и без того тонкую талью; из под белых как снег юбок, выглядывает ножка (та самая, которую, бывало с жаром целовал вероломный муж), обутая в туфельку, украшенную розовыми бантиками. В ней не заметно ни малейшаго принуждения в обращении; каждое слово говорит она так кстати, так мило; поступь ея легка, почти воздушна, движения грациозны; восхитительная улыбка часто появляется на устах; словом, эта женщина, погрязавшая в неряшестве и мелких домашних делах, в настоящий день переродилась.

Что же виною этого перерождения? Присутствие посторонняго мужчины.

О молодыя женщины! для чего вы делаете только для посторонних мужчин то, что должны, по обязанности, делать лишь для своих мужей[7].

Наш молодой муж очень приятно поражен метаморфозою жены, и едва не остался дома; но встретив насмешливый взгляд товарища, ушел для того только, чтоб показать, что умеет выдержать характер.

Правду говорят, что мужчины тверды в своих намерениях, и что они непременно выполняют задуманное, во что бы то ни стало; напротив, женщина, которой пришла в голову глупая мысль, отступилась бы от нея, если б только во время успела одуматься. Истинно, преслабое она создание!