Улица Темных Лавок - [26]
— Ну конечно. Все что захотите… Не потеряйте снимки Алека. И будьте осторожнее на улицах…
Он закрыл за мной дверь, и я услышал, как он запирает один за другим все замки. Я немного постоял на лестничной площадке. Я представил себе, как он возвращается по темно-синему коридору в гостиную с зеленым и розовым атласом. А там, я уверен, он опять наберет номер, лихорадочно прижмет к уху трубку и, дрожа, но не отрываясь, будет вслушиваться в далекие призывы «Голубого кавалера».
21
В то утро мы отправились в путь очень рано, в открытой машине Дениз, и мне кажется, выехали из города через Порт-Сен-Клу. Ярко светило солнце, потому что на Дениз была большая соломенная шляпа.
В каком-то городке, в департаменте Сена-и-Уаза, а может быть, Сена-и-Марна, мы спустились по пологой улице, обсаженной деревьями. Дениэ поставила машину у белой калитки, ведущей в сад. Она вошла в калитку, а я остался ждать на улице.
Посреди сада росла плакучая ива. За ней, в глубине, был летний домик. Я видел, как Дениз скрылась в нем.
Она вернулась с белокурой девочкой лет десяти, в серой юбке. Мы сели в машину — Дениз за руль, я рядом с ней, а девочка сзади. Где мы обедали, я забыл.
Но я помню, что после полудня мы гуляли в Версальском парке и катались с девочкой на лодке. Помню слепящие солнечные блики на воде. Дениз дала мне свои темные очки.
Потом мы сидели за круглым столиком под навесом, и девочка ела зеленое и розовое мороженое. Вокруг нас множество по-летнему одетых людей. Играет оркестр. Мы привезли девочку домой поздно вечером. Проезжая по городу, мы почему-то попали на ярмарку.
Я вижу пустынную улицу в сумерках, Дениз с девочкой в лиловом автоскутере, оставляющем за собой сноп ослепительных искр. Они смеялись, и девочка махала мне рукой. Кто была эта девочка?
22
В тот вечер в Агентстве я изучал фотографии, которые мне дал Мансур.
На диване сидит полный мужчина в шелковом домашнем халате, расшитом цветами. В правой руке, между большим и указательным пальцами, зажат мундштук. Левой он придерживает страницы книги, лежащей у него на колене. Он лысый, с густыми бровями, глаза его опущены. Он читает. Короткий массивный нос, горький изгиб рта, в одутловатом восточном лице есть что-то бульдожье. Над ним вырезанный из дерева ангел — тот самый, которого я разглядел на обложке журнала, за спиной Дениз Кудрез.
На второй фотографии он снят стоя, в белом костюме. Двубортный пиджак, полосатая рубашка, темный галстук. В левой руке он сжимает трость с набалдашником. Согнутая в локте правая рука — ладонью вверх — придает ему жеманный вид. Он держится очень прямо, словно привстав на цыпочки. Туфли у него черно-белые. Он постепенно сходит с фотографии, оживает, и я вижу, как он, прихрамывая, проходит по бульвару под деревьями.
23
«7 ноября 1965.
Объект: СКУФФИ, Александр.
Родился: Александрия (Египет), 28 апреля 1885-го.
Подданство: греческое.
Впервые Александр Скуффи приехал во Францию в 1920-м.
Он проживал по следующим адресам:
Неапольская улица, 26, Париж (VIII);
Бернская ул., 11, Париж (VIII), в меблированных комнатах;
Отель «Чикаго», Римская улица, 99, Париж (XVII);
Римская ул., 97, Париж (XVII), 6 этаж.
Скуффи был литератором, ему принадлежат многочисленные журнальные статьи, стихи разных жанров и два романа: «Золотая рыбка» и «Корабль на якоре».
Он также учился вокалу и, хотя и не был профессиональным певцом, выступал в зале «Плейель» и в театре «Ла Монне» в Брюсселе. В Париже Скуффи был на подозрении у полиции нравов. Рассматривался даже вопрос о его высылке как нежелательного лица.
В ноябре 1924 года, когда он жил на Неапольской улице, 26, Скуффи подвергся допросу в полиции за попытку соблазнения несовершеннолетнего.
С ноября 1930-го по сентябрь 1931-го жил в отеле «Чикаго» (Римская ул., 99) вместе с двадцатилетним Пьером Д., солдатом Восьмого саперного полка в Версале. Видимо, Скуффи посещал специфические заведения на Монмартре. У Скуффи были большие доходы от земельных владений в Египте, унаследованных им от отца.
Был убит в своей квартире на Римской улице, 97.
Убийца так и не был найден».
«Объект: ДЕ ВРЕДЕ, Олег. ОТЕЙ 54–73.
Найти лицо, носящее это имя, пока не удалось. Возможно, де Вреде псевдоним или вымышленное имя. Не исключено, что он иностранный подданный, лишь недолгое время живший во Франции.
Номер телефона ОТЕЙ 54–73 упразднен с 1952 года.
В течение десяти лет, с 1942-го по 1952 г., он принадлежал ГАРАЖУ «КОМЕТА», ул. Фуко, 5, Париж-XVI.
Гараж закрылся в 1952-м, на его месте вскоре будет построен доходный дом».
К этому напечатанному листку приложена записка:
«Дорогой друг, вот все, что я смог узнать. Если Вам понадобятся еще какие-нибудь сведения, пишите не стесняясь. Большой привет Хютте.
Ваш Жан-Пьер Бернарди».
24
Но почему Скуффи, этот толстяк с бульдожьим лицом, возникает в моей помутневшей памяти чаще, чем кто-либо другой? Может, из-за белого костюма? Яркое пятно пробивается сквозь туман, как звуки оркестра или чистый тембр голоса торжествуют над помехами и шумами, когда настраиваешь транзистор…
Я помню светлое пятно его костюма на лестнице и глухое равномерное постукивание трости с набалдашником по ступенькам. Он останавливался на каждой площадке. Я иногда сталкивался с ним, поднимаясь к Дениз. Я отчетливо вижу медные перила, стены песочного цвета, двойные, темного дерева, двери квартир. Свет лампочки на этажах, его лицо и грустные, мягкие бульдожьи глаза, выплывающие из темноты… Мне кажется даже, что, проходя, он здоровался со мной.
Новый роман одного из самых читаемых французских писателей приглашает нас заглянуть в парижское кафе утраченной молодости, в маленький неопределенный мирок потерянных символов прошлого — «точек пересечения», «нейтральных зон» и «вечного возвращения».
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей времен фашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Опубликовано в журнале: Иностранная литература 2015, № 9.Номер открывается романом «Ночная трава» французского писателя, Нобелевского лауреата (2014) Патрика Модиано (1945). В декорациях парижской топографии 60-х годов ХХ века, в атмосфере полусна-полуяви, в окружении темных личностей, выходцев из Марокко, протекает любовь молодого героя и загадочной девушки, живущей под чужим именем и по подложным документам, потому что ее прошлое обременено случайным преступлением… Перевод с французского Тимофея Петухова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Катрин Карамболь» – это полная поэзии и очарования книга известного французского писателя Патрика Модиано, получившего Нобелевскую премию по литературе в 2014 году. Проникнутый лирикой и нежностью рассказ – воспоминание о жизни девочки и её отца в Париже – завораживает читателя.Оригинальные иллюстрации выполнены известным французским художником-карикатуристом Ж.-Ж. Семпе.Для младшего школьного возраста.
Каждая новая книга Патрика Модиано становится событием в литературе. Модиано остается одним из лучших прозаиков Франции. Его романы, обманчиво похожие, — это целый мир. В небольших объемах, акварельными выразительными средствами, автору удается погрузить читателя в непростую историю XX века. Память — путеводная нить всех книг Модиано. «Воспоминания, подобные плывущим облакам» то и дело переносят героя «Горизонта» из сегодняшнего Парижа в Париж 60-х, где встретились двое молодых людей, неприкаянные дети войны, начинающий писатель Жан и загадочная девушка Маргарет, которая внезапно исчезнет из жизни героя, так и не открыв своей тайны.«Он рассматривал миниатюрный план Парижа на последних страницах своего черного блокнота.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.