Улица Райских дев - [17]

Молитва успокоила душу Амиры, и ее тревога улеглась. Когда она шла на кухню отдать распоряжения кухаркам, она ясно представляла себе, как должна поступать в ближайшее время – необходимо найти новую жену Ибрахиму и мужа Нефиссе.

А там, если на то будет воля Бога, она обдумает предложение Андреаса Скаураса.

ГЛАВА 4

Тринадцатилетняя Захра доила буйволицу. Прижавшись щекой к ее теплой шкуре, она на несколько минут забылась и перестала думать о предстоящей свадьбе с шейхом Хамидом. Завтра! Уже завтра!

Отец и слушать не стал ее возражений – ответом были брань и побои. Абду она встретила лишь один раз – он возмущенно крикнул: «Мы же двоюродные, и нас обещали поженить!»

Мать убеждала Захру, что в доме богатого мужа ее ждут довольство и изобилие, но дочь слышала в ее голосе неуверенность и видела в глазах затаенную печаль. У Хамида действительно была богатая лавка, но вся деревня знала, что он скуп, прижимист, не держит ни одного работника и к тому же ленив. Захре предстояло торговать в лавке и делать всю работу по дому, пока муж пьет кофе и играет в кости на террасе кофейни Хаджа Фарида.

Захра знала, почему отец решил отдать ее за Хамида. Выдавая замуж старшую дочь, он наделал много долгов, и семья Захры стала одной из беднейших семей деревни.

Зеленые поля еще были окутаны дымкой утреннего тумана, но солнце уже сияло и блики его сверкали в воде канала. Деревня просыпалась. Над земляными крышами тянулся дымок, воздух наполнялся ароматом горячего хлеба и тушеной фасоли. С минарета раздавался голос муэдзина: «Лучше молитва, чем сон!»

Захра высматривала Абду и наконец увидела его на берегу канала – высокого, широкоплечего. Она подбежала к нему и остановилась, встревоженная, – на нем была новая галабея, в руке – узелок.

Он посмотрел на нее зелеными, как Нил, глазами, помолчал и наконец вымолвил:

– Я ухожу, Захра. Я вступил в «Братство». Раз ты мне не досталась, то я никогда не женюсь и отдам свою жизнь за то, чтобы наша страна вернулась к Богу и в Египте возродился подлинный ислам. Выходи замуж за Хамида, Захра, он стар и скоро умрет. Тогда ты унаследуешь лавку, радиоприемник – будешь богатой женщиной, шейхой.

У Захры задрожали губы.

– Куда ты поедешь?

– В Каир. Там мне помогут. У меня нет денег, и я пойду пешком, но я взял еды на дорогу.

– Я отдам тебе шарф. – Захра хранила дорогой шарф, подаренный незнакомцем, под одеждой, чтобы отец не отнял его. – Ты его продашь, и у тебя будут деньги.

– Я не возьму, – возразил Абду. – Надень его на свою свадьбу.

Она заплакала, он обнял ее и почувствовал жар ее тела под одеждой.

– Не покидай, меня, Абду! – Она вся трепетала, прильнув к его твердой груди.

– Нет, – ответил он сдавленным голосом. – Ты – моя любовь, Захра, но тебе суждено стать женой другого. Не порочь себя, будь ему верной женой.

Он поднял свой узелок и пошел от нее, вдоль канала, но она пронзительно закричала ему вслед:

– Ты уносишь с собой мою душу, Абду, мое дыхание, мои слезы. Хамиду достанется мертвое тело.

Абду обернулся на этот отчаянный призыв и бросился к ней, она раскрыла ему объятия. Вспорхнула пара испуганных зуйков, свивших гнездо в камышах. Они вздрогнули, и связанные в узел волосы Зухры распустились и покрыли ее плечи. Абду привлек ее к себе и почувствовал, что его тело загорелось желанием. Его рот искал ее губы, пальцы запутались в ее волосах. Он прижался лицом к ее шее и обонял Египет – запахи плодородного Нила, горячего хлеба, мускусный запах буйволицы и аромат юного девственного тела Захры.

Они упали на сырую землю, на ложе из сочных побегов молодой зелени, и утренний туман заклубился вокруг них. Абду накрыл Захру своим сильным телом. Девушка, вся дрожа, прильнула к нему. Абду резким движением поднял платье и коснулся нежного бедра возлюбленной.

– Аллах! Захра – моя жена, моя душа!

На закате солнца Захра и ее мать спустились к Нилу, где деревенские женщины набирали воду в свои кувшины, стирали и полоскали одежду, мыли руки и ноги – мужчины в это время к берегу не приближались. Занимаясь всеми этими делами, они оживленно болтали, а ребятишки в это время играли или плескались вокруг стоящего в воде буйвола.

– Завтра у тебя большой день, ум Хуссейн, – поздравляли женщины мать Захры. – Мы уже неделю постимся, чтобы попировать на богатой свадьбе!

Подружки Захры – такие же девочки – хихикали и краснели, рассуждая о том, каково-то ей будет спаться будущей ночью.

– Хамид – ненасытный, – заявила одна девчушка, не очень-то понимая сути дела, а просто повторяя пересуды взрослых. – Ты с ним умаешься, Захра.

Женщины хохотали, поливая себе головы водой из Нила. Одна, набирая свой кувшин, посоветовала:

– Держи Хамида на голодном пайке, Захра, и он будет приходить к тебе каждую ночь!

– А я вот придумала средство, чтобы мой муж исправно являлся ко мне каждую ночь, – похвасталась ум Хаким. – Он завел обычай возвращаться домой за полночь, ну уж я его и проучила! Вернулся он, а я и спрашиваю, будто со сна: «Это ты, Ахмед?»

– Ну и подействовало? – удивлялись женщины.

– Еще как! Ведь моего мужа зовут Гамал! Женщины звонко расхохотались и с кувшинами на головах направились по дороге в деревню; пожилые шли позади, за ними ребятишки, погоняя буйвола. Захра с матерью остались у воды, дополаскивая белье; когда они уже заканчивали и солнце засияло на небе и на воде оранжевым и красным светом, мать посмотрела на девушку и встревоженно спросила: