Улица Пяти Лун - [72]

Я уважаю предчувствия. Порой это следствие иррациональных страхов, но я не более нервна, чем любой другой здоровый человек, а потому значительная часть моих «предчувствий» вызвана пусть и подсознательными, но совершенно рациональными причинами. И вот, сидя на берегу реки и чувствуя, как холодный ветерок обдувает мое пылающее лицо, я поняла, что упустила из виду что-то очень важное... Какое-то обстоятельство, которое задержалось на периферии сознания и теперь не дает покоя... Я зажмурилась и вдавила в череп костяшки пальцев, заставляя мозги работать.

Из черноты четко и ясно проступило лицо Хелены, перекошенное, все в пятнах, окаймленное светлой гривой.

Я поспешно открыла глаза и подняла голову. Солнце уже начало клониться к закату, его мягкие лучи ласково золотили купола и шпили. 1 ени приобрели приятные пастельные оттенки: синие, лиловые, сиреневые.

Вернись к смерти Хелены, приказала я себе. Неважно, почему ее убили. Прими это как данность и отталкивайся от нее.

Раз Хелена мертва, то какому-то умнику, возможно главарю банды, пришла в голову мысль убить одним выстрелом двух зайцев. Смерть от удушения очень трудно выдать за несчастный случай. Подложив тело Хелены в квартиру Джона, негодяи вручили полиции убийцу и заранее поставили под сомнение все, что Джон может сказать о них.

Именно Джон беспокоил бандитов больше всего. Как это ни обидно, я их не интересовала, поскольку не могла ничего доказать. Если дать мерзавцам несколько часов, они уничтожат мастерскую, спрячут остальные улики, и я тогда останусь на бобах, все мои обвинения лопнут как мыльный пузырь.

Меня похитили, держали в подвале, потом преследовали и пытались убить, но все это только с моих слов... Маленькая комнатка под студией Луиджи окажется забита холстами с бездарной мазней, а то и связками сена. Правда, все же кое-что у меня есть. Список, который дал Джон... Список коллекционеров, которым он продал фальшивки. Так что можно найти поддельные драгоценности!

И банда не знает, что я владею этими бесценными сведениями, поэтому-то не слишком беспокоятся на мой счет. Джон — другое дело. Он знает имена и подробности и, конечно же, не станет молчать в полиции, если эта информация снимет с него обвинение в убийстве...

В голове вновь прозвучал тревожный звонок. Что-то здесь не сходилось...

К показаниям Джона, возможного убийцы, разумеется, отнесутся с недоверием, но полиция все равно проверит его заявления. А банде это совсем ни к чему. Они могли бы рассчитывать на его молчание только в том случае, если бы оставили его в покое. Тогда он не смог бы обвинить их в мошенничестве, не подставив при этом самого себя. Но убийство... Сейчас-то он молчать не будет: лучше получить срок за мошенничество, чем за убийство. Странно...

Негодяи знали, где находится секретная квартира Джона...

Еще один тревожный звонок, но я не стала обращать на него внимание. Это был побочный вопрос, а я шла совсем по другому следу, втайне надеясь, что не приду к тому выводу, который уже предчувствовала.

Итак, мерзавцы убили Хелену и перенесли тело в квартиру Джона, а затем вызвали... Нет!

Не стали бы они сразу вызывать полицию. Они позвонили бы позже, если бы консьерж не обнаружил тела. Им ведь нужен Джон. Они ждали, когда он зайдет за своим паспортом, и только тогда...

И тут я вспомнила! Так вот что бередило мое подсознание, вот какая заноза тревожила меня все это время... Маленькая эмблемка на капоте полицейской машины. Я плохо разбираюсь в автомобилях, к тому же я смотрела на Джона, которого вели к машине, но эмблема все-таки запечатлелась в моем сознании. Эмблема «мерседеса»... Ну да, римляне любят пускать пыль в глаза, но сомневаюсь, что здешняя полиция богата настолько, что может раскатывать в таких дорогих машинах.

Я вскочила со скамьи, словно мне в одно интересное место воткнули шило, и тут же заставила себя сесть обратно. Спокойствие, только спокойствие. Достаточно того, что я уже допустила одну губительную логическую ошибку. Теперь надо обдумать вопрос со всех сторон.

Джон не испытывал иллюзий по поводу наших преследователей, он прекрасно понимал, что они из себя представляют. Пора признать, что у меня выработалась прискорбная склонность смотреть на Джона сквозь розовые очки, видеть его в ореоле героизма, но он помог мне бежать вовсе не из благородства, а из соображений здравого смысла. По одиночке нам попросту не удалось бы спастись. И теперь Джон рассчитывает, что я приду ему на помощь. Понятия не имею, почему он вбил себе в голову мысль, будто я стану спасать его, но придется мне так и поступить. Вот только как помочь ему?..

Джон велел позвонить Шмидту. Призвав на подмогу почтенного профессора, я смогла бы быстрее убедить римские власти в своей добропорядочности. Пусть так... Но даже если предположить, что полиция поверит мне, где искать Джона? Теперь-то ясно, что его вовсе не арестовали, а похитили. И вряд ли негодяи повезли его в римский дом Пьетро или на виллу. А что, если они уже убили его?!

Усилием воли я заставила свой разум отвлечься от живописных картин расправы над Джоном и постаралась направить мысль в более конструктивное русло. Если Джону удастся перекинуться со своими похитителями несколькими словами, они не станут его убивать. Даже самый придирчивый критик вынужден признать, что в Джоне куда больше героизма, чем он хотел бы показать. Но помимо отваги у него есть кое-что более ценное — изощренный ум. О, я успела узнать, как работает этот ум, так что могла предположить следующий сценарий. Если Джону удастся раскрыть рот, то он немедленно поведает, что улик и доказательств вагон и маленькая тележка: бумаги, фотографии, показания свидетелей, видеозаписи... И все это богатство угодило в одни жадные и цепкие ручки. То бишь в мои. Да-да, именно так он и объявит, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Будь проклят этот подлый человек, ведь тем самым он подставляет под удар меня, свою боевую подругу... Впрочем, Джон ведь всегда говорил, что благородства в нем ни на грош.