Улица Оружейников.Круглая печать - [14]

- Артиллерист? - спросил Федор.

- Фортификатор, - с достоинством ответил старый генерал. - Инженер.

Федор кивнул и продолжал осмотр кабинета. Солдаты ходили за ним и не знали, что им делать. Пожилой заглядывал туда, куда уже смотрел Пшеницын, а молодой ходил просто так. Наконец Федор сел за большой письменный стол и стал выдвигать ящики. В одном из них лежали письма, аккуратно связанные пачками. Федор спросил, от кого письма.

- От сыновей, - ответил генерал.

- Это они? - указал Пшеницын на портреты двух молодых людей в офицерской форме.

- Петр и Леонид. - Старик старался отвечать исчерпывающе.

- Где служат? - опять спросил Федор. Ему было ясно, что старый саперный генерал не представляет серьезной опасности для Советской власти. Эти молодые бравые офицеры - совсем другое дело.

- Погибли в Августовских болотах. Оба, - сказал генерал и закашлялся.

Старый и молодой солдат с уважением поглядели на старика. Они знали о том, сколько русских солдат и офицеров погибло в знаменитых Августовских болотах, на западной границе России, в первый год империалистической воины.

Талиб посмотрел на фотографии генеральских сыновей. Они были молодые и красивые.

- Оружие есть? - сухо спросил Федор.

Талибу не понравилось, что тот так строго разговаривает со старичком, у которого оба сына погибли.

- Есть, - спокойно ответил старичок. - В диванной.

В другой небольшой комнате не было ничего, кроме двух диванов и двух огромных стенных ковров. На коврах висело всевозможное оружие: старинные ружья с очень длинными стволами и узкими прикладами, старинные пистолеты, сабли в кожаных и металлических ножнах, кинжалы, тесаки, кортики и даже алебарда.

- Ого! - сказал старый солдат. - Целый взвод можно вооружить.

- Оружие придется изъять, - сказал Федор.

- Очень жаль, - сказал генерал. - Но я ко всему готов. Прошу только учесть, что это коллекция старинного оружия, которую я собирал всю жизнь. Это не должно пропасть. Да, я совсем забыл: в кабинете в нижнем ящике лежат два современных пистолета. Я сейчас принесу.

Старичок очень проворно вышел и вернулся с наганом и браунингом. Без всякого сожаления он протянул их Пшеницыну. Тот передал их солдатам.

- Я бы хотел, чтобы на коллекцию была составлена опись, - довольно настойчиво заявил генерал. - Это мое право.

Федор посмотрел на солдат и сказал, что это займет много времени, а им надо спешить.

- И все-таки, - сказал генерал, - я позволил бы себе настаивать, господа большевики.

Федор достал из кармана лист бумаги и карандаш. Старичок стал диктовать.

- Первое, - начал он. - Пищаль стрелецкая времен Алексея Михайловича с кленовым ложем. Второе. Кремневое ружье дальнего боя, работа уральских мастеров…

Федор писал мелко и быстро. Генерал диктовал размеренно и четко.

- Пятое. Пара дуэльных пистолетов французской работы. Мастер Лепаж. Из таких пистолетов стрелялись во времена Пушкина. Это можно не писать… Особо прошу отметить клинок дамасский.

Старик снял со стены кривую саблю в дорогих, осыпанных самоцветными камнями ножнах и выдвинул клинок. Черная сталь и золотые волнистые узоры заиграли на свету.

- Это мой отец делал, - тихо сказал Федору Талиб. - Мой отец…

- Что? - переспросил генерал. - Нет, дорогой, это старинный клинок настоящей дамасской стали. Сварной булат. Здесь есть клеймо мастера и на нем слово «Дамаск». Если бы твой отец, мальчик, мог делать такие вещи, он стал бы самым богатым человеком в Ташкенте. Сейчас есть подделки - в основном германского происхождения, Золинген и Клингенталь; но это настоящий Дамаск. Полюбуйтесь.

Федор взял клинок в руки и сказал Талибу:

- Как металлист, говорю тебе, это старинная штука. Ей цены нет. Тысяча рублей ей цена.

- Простите, я заплатил две тысячи триста, - заметил генерал. - И не переплатил. Но пойдем далее. Какой там номер?

- Шестой, - ответил Федор Пшеницын.

- Шестое, - продолжал генерал. - Алебарда парадная, Франция, шестнадцатый век. Седьмое…

Оружие снимали со стен и клали на пол. Когда дошли до двадцать восьмого, последнего номера, старый солдат сказал:

- Тут же десять пудов будет, как их тащить?

Действительно, оружия набралось много, и вряд ли они могли бы унести все. Федор посмотрел на это оружие, на солдат, на старого генерала и сказал так:

- Есть два предложения. Первое - унести с собой оружие, оставив в доме опись. И второе - унести с собой опись и письменное поручительство генерала Бекасова, что он обязуется хранить эту коллекцию как народное достояние…

- Простите… - Генерал с саркастической улыбкой развел руками. - С каких пор моя личная коллекция стала народным достоянием?

- С этого момента, ваше высокопревосходительство, или как вас там величали, - рассердился Федор. Он хотел, как лучше, а тут… - Неужели не ясно?

Улыбка сошла с генеральского лица. Он потер лысину двумя пальцами, и лицо его стало сердитым и надменным.

- Может быть, вы объясните несознательному генералу, что значит народное достояние и что значит народ?

- Народ - это он, он, я и вот он, - сказал сурово Федор, последовательно указывая на старого и молодого солдата, на себя и на смущенно стоявшего Талиба. - Но не вы!

- Благодарю вас, - заволновался генерал. - Значит, это будет принадлежать тебе, мальчик. Ты народ?