Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени - [5]
— Словом, звонил Михайлов. Будет делегация. Еле удерживаюсь, чтобы не подпрыгнуть по-мальчишески.
— И сам Михайлов приедет?
— Нет, он занят. Нина Романова, тоже секретарь ЦК. Ну и с ней ряд представителей из республик. Сроком на три дня.
— Коротковат срок. Впервые — и на три дня. А когда?
— В четверг. Пятница, суббота, воскресенье.
— Через пять дней, значит. Самолетом?
— Нет, поездом. Мягкий вагон. Подарки, ну и прочее. Давайте договаривайтесь с МАДИСом, как действовать. Сценарий послезавтра ко мне — покажите только сначала Гуркину. Я тоже включусь. Делегация официальная, без посла несолидно...
И понеслись вскачь сумасшедшие пять суток. Все смешалось у меня: наша резиденция, центры прогрессивных молодежных организаций, советское посольство... Спасибо, в автомашинах отказа не было — с одного места на другое добирался мигом.
Наконец четверг. Все готово к приему дорогих гостей. Восточный вокзал Будапешта в центре. Не только в прямом, но и в переносном смысле: расцвеченные молодежные колонны, флаги, транспаранты.
Все готовы, все во главе с послом Пушкиным на своих местах. Ждем прибытия поезда.
Осталось три минуты. Две. Одна.
Наиболее нетерпеливые тянут головы вдоль путей.
Нет ничего.
Время!
Поезда нет!
Начинается легкая паника и, прежде всего, среди венгерского начальства. Железнодорожники в больших чинах устремляются к главному корпусу вокзала. Будут, видно, наяривать по телефону, по рации.
А поезда все нет!
Уже десять минут прошло. Что случилось?
Бегут обратно, задыхаются:
— Непредусмотренная остановка. На маленьком соседнем полустанке. Уже вышел, сейчас будет здесь.
— Авария?
— Нет, нет, все в порядке.
И вот уже вдалеке появляется паровоз. На передней площадке большой портрет товарища Сталина утопает в цветах.
Ближе, ближе...
Свод вокзала сотрясается от криков: «Эльен! Эльен!» — «Ура!»
Паровоз остановился, устало попыхивая.
Высокие чины, венгры и наши, впереди с послом Советского Союза устремляются к мягкому вагону, дверь которого, ко всеобщему недоумению, закрыта.
И тут опять возникает легкая паника, очень быстро переходящая в тяжелую.
В пятом вагоне никого нет!
И вообще во всем поезде нет ни одного члена комсомольской делегации.
Что такое? Куда пропали? Ведь точно известно, что в Ньередьхазе, недалеко от границы, их торжественно встретили, в Дебрецене, в Сольноке.
Ползут страшные слухи. Похитили делегацию!
Но вскоре выясняется: никто не похищал, вышли они все совершенно добровольно. Поезд остановился на полустанке. Там венгерские колонны со знаменами, с портретами, разукрашенные автомобили. Встретили комсомольцев, поднесли хлеб-соль, расцеловали и, подняв на руки, понесли к автомобилям со всеми вещами и подарками.
И поехали в город. Колонны с оркестром тронулись вслед.
Никто на вокзале ничего не понимает.
Кто встретил? Какие колонны?
Представители венгерских партийных органов спешат почти бегом к руководителям МАДИСа. Те — ко мне. Гуркин — ко мне. Пушкин — ко мне.
У всех лица такие, хоть удирай от них.
А я и сам ровным счетом ничего не понимаю. Как это так? Была делегация и исчезла, испарилась...
Работники венгерской безопасности оказались расторопнее всех.
Делегацию нашего комсомола дожидались на полустанке в большом числе старые, не очень старые, юные и совсем молоденькие представители КАЛОТа.
Машинист, их человек, по предварительной договоренности сделал непредусмотренную остановку в пути.
Нина Романова и прочие высокие чины комсомолии решили — и их вполне можно понять! — что это и есть большая встреча с венгерской молодежью, и, сопровождаемые восторженными здравицами в честь советско-венгерской дружбы, уехали кортежем машин.
Первым пришел в себя подполковник Гуркин:
— Где они теперь?
— В главном помещении КАЛОТа на площади Кальвина. Там идет митинг дружбы, а затем предусмотрен торжественный обед с грандиозным цыганским оркестром с тремя примашами-скрипачами...
Не буду описывать, как отбивали у КАЛОТчан похищенную делегацию, как возмущался, не переставая расточать сладкие улыбки, патер Керкаи: «А мы разве не за дружбу с Советским Союзом?» Как позднее в посольстве рыдала в голос Нина Романова, узнав, в какой просак попала не по своей вине.
А назавтра вышла газета КАЛОТа под аншлагом «Молодые католики за вечную дружбу с советской молодежью. Делегация комсомола у нас в гостях». И десятки фотографий в тексте: торжественная встреча, объятия, поцелуи, взаимные клятвы, хороводы, пляски...
Подполковник Гуркин полистал газету, которую я ему доставил еще сырой прямо из типографии в семь часов утра, и сказал неспешно, спокойно, в присущей ему манере:
— Ай да Керкаи, ай да иезуитская лиса! Переиграл, святой черт! Теперь о том, чтобы их запретить, нечего и думать. По крайней мере, полгода... Считай, второй твой промах — ты вызван на ковер.
У меня хватило ума промолчать.
К счастью, до третьего промаха дело не дошло.
Ну а с патером Керкаи встретиться все-таки довелось, хотя гнездо КАЛОТа на площади Кальвина я старался обходить за несколько кварталов.
Но все равно не уберегся.
Через месяц или чуть позже только вышел из ворот нашего особняка на улице Королевы Вильгельмины, семенит мне навстречу миниатюрный, ослепительно улыбающийся патер Керкаи с портфелем в руке.
Закадычные друзья Гешка и Ленька неожиданно обнаруживают на чердаке старое зубоврачебное кресло. И начинает работать ребячья фантазия. Перед ними уже не зубоврачебное кресло, а уэллсовская машина времени. На ней друзья совершают путешествия в героическое прошлое и заманчивое будущее. Написанная в необычной форме, веселая и неназойливая, повесть предлагает ребятам задуматься о своем месте в жизни.
Лейтенант Клепиков после ранения поступает на работу в угрозыск далекого тылового городка. И преступления ему попадаются незавидные — семечки, как выражаются коллеги. Но в городе, где на одном из комбинатов работает строго секретный цех «Б», все может быть...
Роман о мужестве и стойкости советских людей, оказавшихся во время зарубежной поездки в смертельно опасной ловушке и с честью вышедших из этой сложной ситуации. В книге освещена тема современной идеологической борьбы на международной арене.
Лев Израилевич Квин родился в 1922 году в Риге. С пятнадцати лет принимал участие в работе подпольного латвийского комсомола, был руководителем ячейки, секретарем райкома. В 1940 году, незадолго до установления в Латвии Советской власти, арестовывался фашистской охранкой. Участвовал в Великой Отечественной войне сначала рядовым, потом офицером. Был ранен.Сейчас живет на Алтае, куда приехал с комсомольцами-целинниками, да так и остался там, навсегда полюбив этот прекрасный край и его людей.Л. Квин — автор многих книг, давно сотрудничает е нашим журналом.
В Барнауле в 1956 году юные читатели получили сборник рассказов «Мальчишечьи тайны», который органично вписался в общий ряд произведений литературной «оттепели», заняв при этом свое индивидуальное место на «золотой полке» Алтая. «Мальчишечьи тайны» представляет собою цикл рассказов, объединенных названием, сюжетообразующим мотивом тайны и типологией характеров основных персонажей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.