Улеб Твердая Рука - [106]

Голубоглазый уставился на юношу точно так, как и давеча на Подолье. Только был он уже не в замызганной крестьянской холстине, не под шляпой соломенной, не в лаптях, а в белой с золотом одежде, при серьге и в сапожках.

- Ну, строптивый, - изрек Святослав, усмехнувшись, - на кол тебя?

- Прости, - отвечал Улеб и коснулся рукою пола, - недостоин я сидеть с кубком подле славной дружины.

- Не лукавь, ты достоин, коли умудрился меня самого свалить с ног при народе. Ты мне люб. Иди ко мне тысяцким.

- Нет, княжич, я вернулся из дальних стран, чтобы снова ковать железо…

- Откуда родом?

- Я Улеб, сын Петри из Радогоща, что в земле уличей.

- У меня братец есть, тоже Улебом звать. Мой тебе не чета. - Святослав вдруг засмеялся. - Улеб с Днестра-реки? Улеб из Радогоща? Уж не тот ли ты, про которого Боримко сказывал втапоры? Жгли вас люди в одеждах булгар? Бился с ними на пепелище много весен назад?

- Не булгары то были, а степняки! Где Боримко?

- Знаем, знаем теперь, что не булгары были.

Святослав встряхнулся, резко глянул на стражников, и один из них бросился прочь, повинуясь безмолвному приказу. Князь же Улебу как во сне:

- Сейчас Боримку покличут. - И второму стражнику: - Запроси сюда и матушку, коли бодрствует. Будет что повидать в нашем празднике.

Вскоре в комнату ворвался Боримко, и обнялись они с Улебом крепко-крепко. Мяли-тискали один другого, хлопали по плечам, все не верили, что встретились после долгой разлуки, что и князь проявил такую благосклонность, редкую для него. Ухмылялся Святослав самодовольно, будто умышленно подстроил это свидание на диво подданным.

- Ай да молодец! - ликовал Боримко, тормоша Улеба. - Добрался к нам из греков!

- Почему ты здесь? - Улеб тормошил Боримку.

- Я в стольной дружине! В Радогоще не хуже прежнего! Лишь тебя и других вспоминают, оплакивают.

- А откуда узнал, что я был у ромеев?

- Да от Велко же! Мы с булгарами ныне в братском союзе, одним войском стоим в глотке ромеев.

- Велко?! - Улеб даже присел.

- Ну да. Он, чеканщик, прибился к нам вместе с многими. Все булгары, кто под греками был, стали в полки. И у нас и у них равный спрос с Царьграда за подлоги.

- Значит, Велко из Расы живой…

- Еще как живой! Первый лучник в войске-то!

- Где сейчас? - спросил Улеб трясущимися губами.

- За Дунаем, в Переяславце. Там и наши остались. Мы ведь малым числом отлучились оттуда, чтобы Курю прогнать. Скоро снова туда воротимся. - Боримко поклонился Святославу и опять повернулся к Улебу, возбужденный, счастливый. - Как я рад тебе! Когда прибыл?

- Месяц, считай. Славный день! Завтра с Кифой, своею суженой, собираюсь к родителю.

Святослав что-то больно размилостивился, извлек из-за пояса золоченный медвежий клык со своею печаткой, протянул его Твердой Руке.

- Принимай мой особый знак. С ним легко достигнешь своего сельца. Предъяви на заставах, свежих коней дадут.

- Вот те на, - удивился Улеб, - я видел однажды подобный на шее у Лиса, как он попал к лиходею и обманщику?

Святослав потемнел лицом, сказал:

- Служил у меня, будь он проклят под землей и в небесной тверди! Он убит. Давняя то история, твоим же булгарином и поведана нам в Переяславце.

Улеб только глазами хлопал. Боримко осмелился пояснить:

- Обо всем доведались. Издыхая, Лис сам отдал Велко похищенный у покойного Богдана медвежий зуб и признался, что был в сговоре с важным ромеем, что царьградский посол науськал Курю на Радогощ, и степняки так набег подстроили, чтобы мы заподозрили булгар. И еще Лис признался, что тебя завлек в западню, в безысходное плавание, да и Велко чеканщика хотел погубить.

- Ихний цесарь, я слышал, готовится дать нам великий бой, - сказал Святослав. - Скоро, должно, сойдемся в сечи. Ты бы, Улеб, пошел ко мне тысяцким, по душе твоя удаль.

- На сечу с ромеями я согласен, - сказал Твердая Рука, - буду там, помяни мое слово. А сейчас хочу в Радогощ. Истосковался по родичам, скитаючись окрай света. Я надеюсь сестрицу свою повидать. Все мне чудится, будто спаслась она от каганского плена.

Тут Боримко подскочил:

- Не в степи она и не дома. Куря отдал ее вместе с прочими былому послу из Царьграда. Велко видел Улию в малой крепости этого грека, пытался вызволить, да тщетно. Неужто не знал?

- Быть не может… - Улеб прислонился к стене. Потом ринулся к Боримке и затряс его что есть силы. - Поклянись!

- Чур тебя, сполоумел, что ли? - Бедный воин едва не задохнулся от немыслимой встряски. - Коли за каждую весть хватать да мотать меня этак, вовсе язык отвалится. Говорю тебе: там она.

- Вот что, - молвил Твердая Рука, и взгляд его загорелся, - нынче поутру опять двинусь к ромеям. Я без Улии домой не вернусь, я в ответе за всех пропавших. Ты, Боримко, отвези мою женку, Кифу, в Радогощ, пусть ее примут пока без меня. Объясни батюшке, что и как, сделай милость.

- Охотно! Только как же ты без Велко? Он с Улией сердце разделил. Надо вам разом, не простит, узнавши, что его обошли. Да и лук его меткий - большое подспорье.

Улеб глянул на князя с мольбой.

- Дозволишь, великий, моему побратиму оставить войско на время?

- Я булгарину не указ, - ответил Святослав. - Запросил бы, скажем, Боримко - гридям нельзя отлучаться в такой час.