Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица - [29]

– Надо же, – шепнула мне Ива, – а Л. говорил, что Петржелка – лучший лектор в институте. Быть того не может, ты только посмотри на этого цыпленка в очках.

Я хихикнула, потому что сравнение было удивительно точным – цыпленок и цыпленок, не хватало только легкой желтухи, чтобы сходство стало полным. Доктор Славик на следующей остановке постучался к Янеку в стекло.

– Эй, коллега, – позвал он, – смотри, кого я тебе привел! Лучше Пепы[14] тебя никто к вступительному по химии не подготовит.

Пепа меж тем деликатно показался из-за плеча Доктора Славика и протянул руку в окошко для денег:

– Очень приятно, Петржелка, – сказал он так тихо, что скорее можно было угадать сказанное, чем услышать. Янек растерянно, но крепко пожал ему руку.

– Я так понимаю, времени у тебя нет, а Пепа тут недалеко живет. Мы договорились, что он через день будет проезжать с тобой по маршруту. Ну, чтобы ты без отрыва, так сказать, от производства химию изучал. И ему полезно прогуляться, а то сидит целыми днями дома один, как сыч, в Сети ковыряется, а тут общение, свежий воздух. Особенно если встать у форточки, вот тут, – и он подвинул Пепу под приоткрытый автобусный люк. Оглядел растерянного пана профессора и на всякий случай строго добавил:

– Только в дождь туда не вставай. Ну, правда я хорошо все придумал?

Янек смотрел на Доктора Славика из-за своего стекла с ужасом, Пепа – беспомощно и с еще бо́льшим изумлением, чем прежде.

Но – приспособились. А пойди не приспособься, когда Доктор Славик трижды в неделю катался с ними, взяв операцию по подготовке Янека к вступительным экзаменам под личный контроль. После завершения маршрута он тащил своих юных друзей в ближайшую от автопарка тихую пиццерию и кормил пиццей за свой счет, пока они еще часа два распутывали хитросплетения химических взаимодействий. Постепенно Янек, который все по тем же темным семейным обстоятельствам не мог заниматься дома, втянулся и научился виртуозно делить свое внимание между дорогой и химией. Втянулся и профессор Петржелка, он освоился на передней площадке и действительно оказался прекрасным лектором – в ту весну многие, заслушавшись, проезжали свою остановку, потому что пан профессор царил и восхищал: глаза его наполнялись огнем, худые плечи приподнимались, подбородок выпячивался вперед, очки на тонком носу подрагивали и все время норовили съехать на сторону.

– Как ты не понимаешь? – метался он по пятачку на передней площадке, обращаясь к Янекову затылку. – Да ты и не слушаешь совсем! – возмущенно стучал он в стекло и тут же отвлекался, к примеру, на входящую в автобус старушку, выхватывал у нее сумку, отводил к свободному месту и вихрем возвращался вперед, оставив старушку в полном недоумении и с не успевшей сорваться с уст благодарностью. – Так вот, слушай, это важно и может быть в тесте, не говоря о том, что это же дико красиво! – и он снова стучал в стекло. – Углерод проявляет валентность IV за счет распаривания 2s2-электронов и перехода одного из них на вакантную орбиталь! Это же гениально! – он преподносил свойства элементов, химические законы и правила, как преподносят волшебный подарок, с тем лукавым и счастливым видом, с каким, наверное, любящий родитель, выхватив из-за спины, протягивает ребенку давно желанную игрушку.

И Янек, не отрывая взгляда от дороги, кивал, запоминая, а Доктор Славик смотрел умильно и тоже кивал. Правда, и тут получился небольшой казус: некоторое время спустя Доктор Славик заметил, что в автобусе прибавилось хихикающих девиц. Они садились на той же остановке, что и Профессор Петржелка, а выходили на конечной, и все время, пока профессор объяснял, они наперебой строили ему глазки, а несколько особо нахальных, к страшному неудовольствию Доктора Славика, повадились задавать вопросы. При этом, судя по возрасту и вопросам, химия в школе у них еще не началась, но Профессор Петржелка, как честный человек и одержимый профессионал, все равно пытался отвечать, мужественно вступая в бой с темными заблуждениями, неточными формулировками и покоцанной логикой девичьих вопросов. Время, отведенное Янеку, пропадало втуне, Доктор Славик ерзал на сиденье, а когда терпение его иссякло, все-таки подошел к девицам и, понизив голос, чтобы не отвлекать Профессора Петржелку, пообещал, что та из них, которая завтра появится в автобусе и станет хихикать, отвлекая благородных донов от химии, будет на веки вечные сдана в лабораторию радиохимии для опытов. И там у нее непременно вырастет вторая голова с отвратительным цветом лица, а то и что похуже. На ближайшей остановке девиц из автобуса как ветром сдуло, и спокойное движение следующего “химического маршрута” уже ничто не нарушало… Кроме одного: Профессор Петржелка загрустил. И не потому, что ему хотелось именно дамского внимания, а потому что они были аудиторией, которая подавала признаки жизни и пыталась участвовать в процессе, хоть и весьма бестолково.

– Что же, им не понравилось, как я читаю? – близоруко и с вызовом глядя на Доктора Славика, спрашивал Профессор Петржелка. – При их, я прошу прощения, скромных знаниях мои лекции могли бы очень им пригодиться в будущем, неужели никто из них этого не понимает?