Укрощенная любовью - [3]

Люсинда похлопала веером по колену, вторгаясь в ее грезы:

– Дорогая, мы возле кофейни «Старина». Быть может, остановимся и посмотрим, нет ли там кого-нибудь из джентльменов?

Веки Беренис дрогнули, и она обратила на подругу сияющие лазурные глаза, на губах заиграла проказливая улыбка.

«Старина» была известна как место встречи молодых денди, праздно проводящих утренние часы за болтовней о моде и любовных интрижках, петушиных боях, скачках и последних сплетнях, связанных с принцем Уэльским и его фаворитками. Городские щеголи были забавными, но отличались весьма сомнительным поведением. О посещении кофейни не могло быть и речи, если бы с ней находилась ее компаньонка, мисс Харриет Осборн. Но они оставили ее выпить чаю с подругой, и перспектива вдоволь посплетничать оказалась для этой леди весьма привлекательной, чтобы отвлечься от своих обязанностей. Мисс Осборн была последней в веренице компаньонок, из которых ни одна, благодаря старательным усилиям Беренис, не задерживалась долго на этом месте.

Было дождливое майское утро. Порывистый ветер хозяйничал на многолюдных улицах, разметая мусор из сточных канав и срывая с нищих их жалкие лохмотья. Но эта погода не причиняла никаких неудобств Беренис и Люсинде, которые были одеты в простые шерстяные платья с завышенной талией. Длинные прямые юбки полностью скрывались под подбитыми мехом мантильями, а руки были защищены перчатками и уютными меховыми муфтами.

Когда блестящая черная карета с гербом дома Стреттонов остановилась у кофейни, с полдюжины шикарно одетых джентльменов поспешили навстречу. Это была вольная и веселая компания, и именно такими считала их Беренис, все еще остававшаяся простодушной и впечатлительной. Люсинда же смотрела на них трезвым и реалистичным взглядом и видела просто болтливых бездельников, растрачивающих свои состояния в азартных играх, живущих на сомнительные доходы с напускным шиком и бравадой.

– О, милые дамы! – воскликнул один из них. Сердце Беренис учащенно забилось: это был Перегрин. Он распахнул дверцу и, взобравшись внутрь, уселся рядом с ней, в то время как его приятели повисли на подножке, распространяя вокруг резкий запах бренди и лавандовой воды. – Как приятно видеть вас, очаровательнейшие из дочерей Венеры!

Он склонился, чтобы запечатлеть на ее щеке поцелуй, и Беренис почувствовала, как горячий румянец залил ее лицо, поднимаясь от щек ко лбу. Ощущая на себе пристальный взгляд Люсинды, она изо всех сил пыталась притвориться безразличной. Перегрин был, бесспорно, красив, но в красоте этой было что-то женское и изнеженное. На нем были очень узкие, облегающие панталоны, достающие до икр, красный с белыми полосками свободный сюртук поверх изысканно расшитого жилета и белый шарф, драпированный замысловатыми складками и завязанный под подбородком. Шелковые чулки и черные лакированные туфли завершали этот шикарный ансамбль, а свою высокую бобровую шапку он, садясь в карету, снял и теперь держал под мышкой.

Несмотря на столь явное фатовство, было что-то искреннее и чарующее в его улыбающихся глазах, во взгляде, обращенном на Беренис с нескрываемым удовольствием, когда он заговорил.

– О вас, моя дорогая, сегодня утром твердит весь город! Разрази меня гром, если это не так! – упрекнул он игриво, погрозив ей пальцем.

– Обо мне? – Беренис озадаченно нахмурилась. Боже правый! Что такого она сделала? Она почувствовала неожиданный приступ дурноты.

Завсегдатаи кофейни засмеялись, подмигивая и подталкивая друг друга локтями. Кто-то свалился с подножки кареты, и его пришлось втаскивать обратно.

– Вы хотите сказать, что ничего не знаете, мадам? Вот уж ни за что не поверю! – продолжал Перегрин. Подняв лорнет, висящий на черной бархатной ленте у него на шее, он окинул Беренис в высшей степени смущающим взглядом.

– Прекратите дразнить, Перегрин, и поведайте нам эту историю. Ведь у вас же просто язык чешется – так не терпится рассказать! – вмешалась Люсинда, уставшая от его намеков. Она прекрасно знала, как юные повесы обожают быть разносчиками сплетен, особенно если эти сплетни могли кому-нибудь навредить.

Перегрин самодовольно ухмыльнулся.

– Не торопите меня – с хорошей историей не следует спешить, герцогиня! – он прервался, чтобы хлопнуть себя по лбу в притворном смущении. – Ах, простите, я оговорился – вы ведь не можете носить этот титул, не так ли, дорогая? – Он с озорной усмешкой многозначительно приподнял бровь, затем открыл серебряную табакерку, взял щепотку большим и указательным пальцами, поочередно поднес ее к каждой ноздре, изящно вдохнул и не менее изящно воспользовался батистовым носовым платком.

Глаза Люсинды холодно сверкнули.

– Не играйте со мной в эти игры, сэр! Вы прекрасно знаете, что я любовница герцога, – сказала она твердо, в то время как джентльмены захихикали, – и что его жена все еще жива, черт ее побери!

– Так значит, вы не слышали о дуэли? – спросил он вежливо, с улыбкой глядя в глаза Беренис так, что у нее таяло все внутри; при этом он лениво засовывал носовой платок за манжет.

– Дуэль! – Она побледнела и резко выпрямилась, тщетно надеясь, что ее худшие опасения не оправдаются.