Укрощенная любовью - [114]

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Через маленькие, незастекленные окна проникал свет, в слепящих лучах которого пылинки и летающие насекомые кружились в непрерывном танце. Она в смятении разглядывала на удивление роскошную мебель, пурпурные драпировки на стенах, узорчатые коврики на полу. Несомненно, это было жилище женщины, привыкшей к роскоши. У стены стояла большая кровать, накрытая алым шелком, на котором лежали подушки с золотой бахромой, а рядом большой резной гардероб и старый тяжелый стол в испанском стиле с четырьмя стульями. Это жилище напоминало великолепное логово хищника, причудливое и пугающее.

Оглядываясь вокруг со все возрастающей тревогой, Беренис увидела и кое-что другое. Карты, нитки бус, развешанные повсюду пучки высохшей травы. Здесь же высились горы книг, лежали игральные кости, фишки и высохшие кожи рептилий. Со стола, накрытого пурпурной с золотом скатертью, ухмылялся череп, и чучело длинного крокодила с оскаленными зубами свисало из-под крыши. Резкий запах наполнял комнату – пряный, сладкий, и в то же время наполненный какими-то миазмами, тленом и гниением, как от мяса, которое слишком долго держали на жаре. Беренис ощутила леденящую дрожь, вспомнив рассказ Грега о вуду.

Ее страх усилился, когда она заметила Ли, сидящую на стуле у камина, в котором тлели угли, словно красные глаза. Камни ее многочисленных колец тускло поблескивали из потрескавшихся оправ, под ногтями чернела годами въевшаяся грязь. Ее глаза, полуприкрытые дряблыми веками, были устремлены на Беренис, губы беззвучно шевелились. Она покачивалась взад и вперед, держа какой-то сверток в своих скелетообразных руках.

Джульетт подошла к ней, отбросила одеяло, и Беренис, увидела спящего младенца с густыми черными волосами.

– Это мой сын, – объявила она дрожащим от гордости голосом. – Я родила его здесь шесть месяцев назад. Правда, красивый? А ты не догадываешься, кто его отец?

– Нет, – прошептала Беренис, и холод начал растекаться по всему ее телу, окутывая, словно саван.

– Не догадываешься? Значит, ты еще глупее, чем я думала, – ответила Джульетт презрительно, беря на руки ребенка. – Твой муж, Себастьян Лажуниссе!

Это прозвучало как смертельный приговор, и ее голос звенел в ушах Беренис, как гул от удара колокола. Последовало молчание. Джульетт и старуха наблюдали за ней с алчностью стервятников, готовых наброситься на труп.

Только не Себастьян! Милостивый Боже, только не он! Эта мысль вонзалась в ее сердце, словно кинжал. На мгновенье она застыла, глядя на ребенка. Нет! Это невозможно. Жизнь не может быть так жестока. «А почему нет? – нашептывал ей на ухо коварный демон. – Он ведь признался, что у него был ребенок во Франции. Почему бы не быть и другим, разбросанным по всей земле?» Беренис почувствовала, как земля уходит из-под ног. Но ее гнев был направлен не на Себастьяна, а на эту женщину, которая так грубо разрушила ее мечты.

– Ты лжешь! – закричала она, готовая наброситься на Джульетт. – Как ты смеешь такое говорить?

Джульетт поднялась и завернула ребенка в свою яркую шаль. Она внушала какой-то благоговейный страх: и ее красота, и она сама были частью этой полудикой страны – так же, как и Себастьян. В этот ужасающий момент Беренис по-новому взглянула на Джульетт – как на женщину, единственно подходящую для него, болезненно напоминающую о том, насколько она сама была чужой.

– Я говорю так, потому что это правда, – ответила Джульетт. – Способна ли ты, неоперившаяся девчонка, понять всю глубину характера такого мужчины, как он? Как мы смеялись, когда он собирался отправиться в Англию, воображая жеманную мисс, на которой он вынужден был жениться, связанный обязательством! Разве он когда-нибудь говорил, что любит тебя? – Джульетт продолжила прежде, чем Беренис успела ответить. – Думаю, нет. Себастьян не любит никого. У него сердце из гранита!

– Замолчи! – закричала Беренис.

Но холодный голос неумолимо продолжал, лишая ее последней надежды:

– Бакхорн-Хаус будет моим! Моим и моего сына.

– Почему ты мне ничего не сказала об этом раньше? Почему прячешь ребенка здесь?

(«Задавай разумные вопросы, – требовал ее здравый смысл. – Не позволяй им запугать тебя. Должно же быть какое-то объяснение…»)

– Он захотел держать это в секрете, чтобы не нарушить свои планы.

– Планы? Какие планы? Я не понимаю!

– Ведь отец дал тебе, кроме приданого, еще деньги? И немалые?

– Да. Часть их находится в Чарльстонском банке, остальное пущено в оборот. – Тогда она была слишком расстроена предстоящей свадьбой, чтобы внимательно выслушать объяснения отца. Только теперь Беренис поняла, насколько это было важно. – Но откуда ты все знаешь? – ахнула она.

– А как ты думаешь? Себастьян мне все рассказал! – ответила она самоуверенно. – Он не может трогать эти деньги, пока ты жива, но если ты умрешь, они достанутся ему.

Джульетт отдала ребенка Ли. Он проснулся и захныкал. Старуха радостно закудахтала, прижимая его к себе. Беренис наблюдала за ними, как зачарованная. Жар огня, терпкие запахи, все это жуткое и мистическое убранство комнаты словно околдовали ее, истощая разум, окутывая пеленой ужаса.