Укрощенная горцем - [27]

Коннор расцепил руки и приблизился к девушке. Под его взглядом лицо Мейри напряглось, она стиснула зубы. Черт, искра в ее глазах как будто бросала ему вызов. Хотелось ринуться в бой и победить, но почему-то каждый раз выяснялось, что победу одержала она.

— То, что произошло между нами в моей комнате, — ошибка. Я буду сожалеть о ней до самой старости.

Коннор сам не заметил, как схватил и обнял девушку. Очнулся он, когда ее сочные губы оказались у него прямо перед глазами. Коннору казалось, что он просто должен ее поцеловать. Мейри стала вырываться, но он крепче стиснул ее, а вторую руку положил ей на затылок. Его язык моментально прорвал оборону зубов и, как победивший завоеватель, ворвался в горящую крепость ее рта. Его поразила сладость ее губ. Коннор жаждал большего, его язык, как голодное пламя касался ее языка.

Вдруг за спиной Коннора возник шум множества шагов. Он с сожалением прервал поцелуй и, обернувшись, увидел, что из-за поворота показалась королева с эскортом из четырех воинов, трех из которых он знал. Пришлось выпустить Мейри из объятий. Большие темные глаза Марии Моденской многозначительно смотрели ему в лицо. Коннор смутно чувствовал, что руки Мейри легли ему на плечи, она развернула его к себе лицом, подняла колено и резко ударила его в пах.

Он повалился на пол и услышал, как один из солдат рассмеялся. Похоже, Ник Седли.

— Поднимайтесь, капитан, поднимайтесь. — Королева замедлила шаг. — За завтраком я собираюсь сделать заявление и хочу, чтобы вы при этом присутствовали. — И безжалостно оставив его, обратилась к Мейри: — Мисс Макгрегор, я вижу, вам нужен эскорт, дабы защищаться от своего эскорта.

Защищать ее? Разве не он корчится на полу от боли?

— Грант, ты должен рассказать нам побольше о своей «старой знакомой».

Седли плотоядно подмигнул и предложил руку, чтобы тот мог подняться, но Коннор отказался от помощи.

— Кто она? — спросил Ричард, пока Коннор, превозмогая боль, вставал с пола.

— Это дочка вождя клана Макгрегоров, — ответил вместо него Эдвард. — Помнишь, она сидела за их столом несколько дней назад? Вы еще тогда, капитан Седли, что-то сказали про цвет ее глаз.

Коннор одарил Седли мрачным взглядом:

— Ее глаза не твое дело.

— Вот как? — с вызовом произнес Седли. — Разве она твоя?

— Да, моя, — прорычал Коннор.

Это было неправдой, но если ложь удержит Седли, то и черт с ней, с правдой!

Глава 11

О Боже, ну и жара! Мейри, прищурившись, посмотрела на солнце, отчего голова у нее слегка закружилась. Хорошо, что лорд Оксфорд поддержал ее. Она бездумно кивнула каким-то его словам и с вожделением посмотрела на тень под навесом. Черт возьми, как можно жить здесь круглый год? Девушке не хватало прохладных бризов на склонах гор, тяжелых шерстяных одеял холодными ночами. Когда она впервые приехала в Англию, то думала, что веера в руках у леди нужны только для того, чтобы изображать показную скромность, а сейчас и сама обмахивалась веером. Не очень-то это помогало. Мейри весь день провела в размышлениях, так как в ее душе сталкивались противоборствующие порывы. Она чувствовала себя измотанной. В этом тоже виноват Коннор. Как он посмел поцеловать ее, да не один раз, а целых два! Как будто у него есть на это право. Надо было еще в первый раз, у нее в комнате, дать ему настоящий отпор. Но как могла она сопротивляться, если голодный огонь в его глазах лишил ее разума? Боже милостивый! Поцелуй Коннора был словно… словно пробуждение в Кэмлохлине в первый день весны, когда туманные пустоши вдруг окрашиваются пестрым многоцветьем, а чистый холодный воздух наполняется ароматом дикого вереска. Его поцелуй как будто разбудил Мейри. Казалось, она спала много лет и проснулась, лишь когда его губы коснулись ее губ. О, как она его боготворила! Повсюду следовала за ним как хвостик, едва только выучилась ходить. Когда Коннор уехал, Мейри думала, что уже не сможет быть счастлива, но любовь к оружию укрепила ее дух, она нашла новую страсть, но не к человеку, а к идее.

А теперь Коннор вернулся, разбудил прежние мечты и желания. Мейри пришла в ужас, осознав, как быстро сдалась, как легко и охотно покорилась его воле. На аудиенции у королевы Мейри сумела не потерять самообладание — нелегкое дело, ведь в комнате находился Коннор, а его единственный взгляд лишал ее покоя. Мейри никогда бы не призналась ему, что была рада его присутствию. И не потому, что боялась королевы, а из-за родственников — она не сумела бы защитить их. Коннор поддержал ее, как делал много раз, когда ей приходилось отвечать перед отцом за какую-нибудь шалость, совершенную вместе с ним и Тристаном.

Коннор мог предать Шотландию, но ее клан он не предаст. Глупо было думать иначе. Кроме того, он уже знал, что дочь короля увезли в Кэмлохлин. Именно он сообщил об этом отцу Мейри. Тем не менее, она предпочла бы, чтобы во время разговора с королевой Коннор остался за дверью.

Сражение началось снова, когда он стал рассказывать королеве о падчерице, которую та никогда не видела. Его улыбка, медлительная, как летний закат, волновала ей кровь, сердце стучало сильнее. Его профиль на фоне каминного пламени, казалось, был выкован с античного образца: прямой нос, упрямый подбородок, золотистые пряди, — все в нем было воплощением мужской силы. Рядом с ним Мейри чувствовала себя хрупкой и женственной. К моменту, когда Мария Моденская закончила расспросы, Мейри была готова вскочить с места и бежать к себе в комнату.