Укрощение нестроптивых - [10]

— Да, господин. Как прикажите, господин.

Ван вышел в ту же минуту за дверь, а уже через мгновение слуги заново сервировали стол, докладывая нужное количество приборов. Тройняшки заняли свои места. Старшие братья сели по правую руку от мужа, а младший — по левую. Они молча взяли в руки вилки и стали есть приготовленные лично для них блюда. Полностью отличимая еда от той, которая лежала в тарелке человека.

— Асо, — позвал Олег.

Дроу вздрогнул от обращения, слишком необычно было слышать его из уст человека и старшего супруга. Домашнее имя. Всё же он думал, что его поменяют, когда от вступит в брак. Старшие мужья частенько называли младших наименованиями цветов, исходя из характера супруга. Бывало, что имена являлись прилагательными, взятыми со старого, уже не употребляемого, языка. Так и получалось: «красивый», «нежный», «строптивый», «послушный», «нежеланный». А порой имена мужьям давали в честь любимого оружия. Так и стало в их отчем доме: «Йонгс» — имя и дроу, и клинка. Две вещи в доме с одним наименованием. И та, что на стене ценна намного больше. Младший супруг был ценен лишь как продолжение рода. Больше ничего не представляло в нём ценность.

И было так странно теперь слышать Асо родное имя, произносимое старшим. Человеком. Будто и правда не только нужная деталь в хозяйстве и интерьере. На секунду показалось, что в этом союзе действительно есть что-то хорошее, и никакие проблемы его не стоят. Но лишь на секунду, больше такой праздности дроу себе позволить не мог.

— Что вы желаете, господин?

Асо встал со своего места и слегка поклонился. Олега внутри передёрнуло, но он смолчал. Надеялся, что время для того, чтобы переменить атмосферу в семье найдётся и позже. Все эти замашки патриархальной семейки можно проветрить в течение долгой жизни. Как он надеялся. Поменять всё за неделю было за пределами возможного. Спешка ни к чему.

— Мы едим разную пищу, значит, наши организмы сильно отличаются друг от друга, — заметил Олег.

Всё же супружество с другой расой его выбивало из колеи. Ведь не может быть, чтобы все различия сводились к цвету кожи, ушам и ещё подобным мелочам. Должны быть более серьёзные отличия, которые, возможно, и вылились в уже внешние признаки.

— Господин, мы не знаем точного ответа. С людьми нашего мира дроу очень различны. Но вы — не они. За проведённое с вами время мы смогли убедиться, что и для вас они стали бы чужими. Их еда для вас, конечно, не яд, но и полноценной мы не можем её назвать. Многое ваш организм не усваивает. Еду дроу сейчас проверяют, возможно, она для вас будет намного полезнее. Всё же обряд отчасти, но всё же должен подстраивать иноземца под реалии народа, в который он попал.

Асо с опасением посмотрел в сторону старшего супруга, не разозлился ли он на слова, но Олег спокойно смотрел на дроу, ничуть не обиженный на модификацию тела. Пусть тело и прогнётся, но вреда уж точно не будет. Пока ничего вредного обнаружено не было, вот пусть и дальше ползёт эта полоса удачи. И гордость человека, как опасались дроу, тоже не пострадала. У них была разная логика. И если для серокожих изменение организма старшего супруга в пользу младшего было подобно оскорблению. То для Олега это ровным счётом ничего не значило.

Дальше трапеза проходила в полном молчании, слышен был только звон посуды и столовых приборов.

Во втором часу в кабинет вновь вошёл Ван. Он, уже наученный горьким опытом, в дверь не стучался. Просто прежде, чем войти, немного постоял у косяка, дожидаясь разрешения. Но человек его не замечал, погружённый в какие-то мемуары. Ван не мог разглядеть точное название потрёпанной от частого прочтения книги. Тогда дроу и вошёл, наконец заполучая всё внимание старшего супруга.

— Господин, приехал портной, вы можете сейчас прерваться?

— Конечно, но не в кабинете ведь встречать?

— Я сопровожу вас в гостиную, господин.

Ван поклонился и дождался, когда старший супруг первым покинет комнату. Затем, лишь слегка опережая его, повёл в нужное помещение. Олег с интересом рассматривал галерею, устроенную в коридорах. Дроу не изображали своих предков на холстах. Они вырезали тела или лишь лица из камня. Порой скульптура стояла отдельно от стены, а иногда и была её продолжением. Камень был окрашен краской, чтобы придать естественный цвет кожи. Статуи во многом были похожи на своих хозяев, только всегда вместо глаз — драгоценные камни.

Но в гостиную они пришли слишком быстро, чтобы действительно увлечься искусством народа дроу. Там их молча, поклоном, поприветствовал на вид молодой мужчина. Он не проявлял неуважение к клиенту, не смотрел на то, что человек. Он учтиво разговаривал, хотя и немного. Но для молчаливого народа это был прогресс. Так считал Олег, уставший от тишины в городе и дома, где разговаривали лишь после его вопроса.

Когда с человека сняли мерки, портной уточнил срок для первого костюма, когда озвучили дату и время приёма, то он честно сознался, что элементарно не успеет. Тогда хотели в срочном порядке посылать за уже готовыми костюмами. Но Олег успел остановить портного, обращаясь больше к мужу, чем к работнику. Это обоих во многом удивило. Не те приоритеты, если сказать мягко.