Укрощение королевы - [132]

– И она не предстанет перед судом?

– Ну конечно, ей скажут, что она должна будет предстать перед присяжными заседателями, и пригрозят ей вынесением обвинительного приговора. Но никто не станет пытать леди, дочь дворянина и жену богатого мужа. Никому и в голову не придет выставлять такую подсудимую на обозрение публики в суде.

* * *

Хоть слова Нэн меня немного успокоили, я больше не могу уснуть, и наутро служанкам приходится щипать меня за щеки и припудривать лицо румянами, чтобы я не выглядела такой измученной. Я не должна выглядеть как женщина, лишившаяся сна от страха, а я знаю, что двор пристально за мною наблюдает. Теперь всем известно, что женщина-проповедник, которая бывала у меня, сейчас находится в тюрьме в Ньюгейте, и мне необходимо сделать вид, что меня это совершенно не беспокоит.

Я веду фрейлин в часовню и на завтрак, делая вид, что мы все пребываем в прекрасном расположении духа. Перед дверями в парадный зал, где накрыт стол, меня встречает сам король на своей колеснице. И тут я, к своему огромному удивлению, замечаю, как к нам торопится не кто иной, как Джордж Бладж, словно воскресший Лазарь, собственной персоной, такой же толстый и жизнерадостный, как обычно. Его только что выпустили из тюрьмы, куда он попал по обвинению в ереси, а он несется навстречу королю, словно возвращается после захватывающего приключения.

Стефан Гардинер стоит с лицом мрачнее тучи, за ним хмурится сэр Ричард Рич и прожигает глазами человека, которого упекли в тюрьму только за то, что тот бывал на проповедях в моем присутствии. И вот он теперь, прямо перед их носом, преклоняет колени перед королем и поднимает на своего повелителя лицо, сияющее самой лучезарной из его улыбок.

– Поросенок! Мой поросенок! – кричит король, смеясь и наклоняясь вперед, чтобы поднять Джорджа с колен. – Это ты? С тобою всё в порядке?

Джордж радостно смеется и, конечно, хрюкает, – и тут же Уилл Соммерс подхватывает этот звук и вторит ему, создавая впечатление, что вокруг короля носится целое стадо свиней, празднуя возвращение Бладжа. Король разражается хохотом, и даже Уильям Пэджет не может скрыть улыбки.

– Если б Ваше Величество не был так благосклонен к своему поросенку, из меня уже было бы приготовлено жаркое! – говорит Джордж.

– Скорее, подкоптили бы, как бекон, – отвечает король, разворачивает свое кресло и смеривает прищуренным взглядом Стефана Гардинера. – Куда бы ни заводила тебя охота за ересью и еретиками, те, кого я люблю, должны остаться неприкосновенными, – говорит он. – Ты должен помнить одну вещь, Гардинер: тебе нельзя забывать, кто мой друг. Потому что ни один из моих друзей не может быть еретиком. Если я люблю человека, значит, он любим и Церковью. Я – глава Церкви, и никто не может любить меня и не быть принятым в Церкви.

Я тихо делаю шаг вперед и кладу руку на плечо Генриху. Мы вместе смотрим на епископа, который арестовывал моих друзей, моих стражей, моих проповедников, моих торговцев книгами и даже брата моего доктора. Стефан Гардинер опускает глаза, не выдерживая нашего удвоенного взгляда.

– Я приношу свои извинения, – произносит он. – Простите мне эту ошибку.

* * *

Стефан Гардинер публично унижен; я торжествую, и мои фрейлины радуются вместе со мною. Возвращение Джорджа Бладжа приветствуют при дворе, король провозглашает о своей любви к нему и протекции над всеми теми, кто любит его.

Я принимаю это утверждение как гарантию своей безопасности.

Волна поддержки традиционалистов и подавления реформ иссякла, и теперь, по закону чередования приливов и отливов, пришла наша пора. Современные философы считают, что приливные волны повинуются притяжению луны. При дворе волны милости приходят и уходят под действием того же правила: желанию луноподобного короля – и теперь мы знаем, что настает наш черед подниматься на гребне.

– Как мы можем освободить Анну Эскью? – спрашиваю я Нэн и Екатерину Брэндон. – Король освободил Джорджа Бладжа просто потому, что любит его. Совершенно ясно, что скоро мы снова вернем себе свои преимущества. Как быстро, по-вашему, мы сможем ее освободить?

– Ты считаешь, твое влияние достаточно окрепло, чтобы предпринимать какие-то действия? – спрашивает Нэн.

– Возвращение Джорджа показывает, что король уже насытился милостями приверженцам старой Церкви. Теперь мы возвратим свои позиции, – с уверенностью говорю я. – Нам в любом случае стоит рискнуть ради Анны, нельзя же оставлять ее в Ньюгейте. Он стоит в самом очаге распространения чумы и мора. Мы должны вызволить ее оттуда как можно скорее.

– Я могу отправить туда одного из своих слуг, дабы тот проследил, чтобы ее хорошо разместили и нормально кормили, – говорит Екатерина. – Можно подкупить стражников, чтобы позволить ей некоторые послабления – например, перевести ее в чистую камеру и дать ей книги, еду и теплую одежду.

– Хорошо, сделай это, – киваю я. – Но как нам добиться ее освобождения?

– Может быть, обратимся к нашему кузену, Николасу Трокмортону? – предлагает Нэн. – Он может сходить к ней и побеседовать. Он знает закон, и он добрый христианин, сторонник реформ. Наверняка он сам слышал ее проповеди у вас, и не раз. Надо, чтобы он сходил туда и подумал, что можно сделать. А мы поговорим с Джоан, женой Энтони Денни.