Укрепленный вход - [56]

— Не вешай мне лапшу на уши, Стенли, — твердо заявила ему Леонора. — Если бы полицейский в этой ситуации пришел ко мне просить ордер на арест, я смеялась бы над ним до тех пор, пока он не вернулся в свой участок.

— Послушай, Леонора, — настаивал Мудроу, — можешь не волноваться по поводу доказательств. Я позвал тебя не потому, что мне нужен какой-то там ордер. Мне надо выяснить, кто владелец трех зданий в этом спокойном квартале Холмов Джексона. Я намерен лично поговорить с администрацией и юристом компании, но глубоко сомневаюсь в пользе таких бесед. С юристами вообще разговаривать все равно, что выть на луну. Однако я сделаю такую попытку. Домовладельцы же должны быть зарегистрированы в Агентстве по сохранению и развитию недвижимости. Это городская организация, ведь так? И по-моему, существует еще агентство на уровне штата, которое фиксирует размеры квартплаты в жилых зданиях. Вот я и подумал, может быть, тебе удастся найти своих людей в этих учреждениях и посмотреть их файлы.

Хиггинс усмехнулась с оттенком восхищения (так же, впрочем, как и Тиллей).

— Ты всегда был практичным сукиным сыном, — заметила она, — даже после того, как не стало Риты. Логика железная. Я не думаю, что мне будет сложно просмотреть эти данные. Пожалуй, уже завтра я смогу ознакомиться с материалами Агентства по сохранению и развитию недвижимости и, может быть, зайду в ближайшие пару дней в то, что стоит над ним. Кстати, это учреждение имеет отдел по недвижимости и восстановительным работам. С его помощью агентство штата наблюдает за городским, а те в свою очередь наблюдают за тем, как богатеют владельцы недвижимости.

Леонора рассмеялась, но тут же стала серьезной.

— На самом деле это только подтверждает, как сложно остановить процесс гниения. Например, я работала по делу, касающемуся одного здания, расположенного на улице Питт в восточной части. Владельца звали Фурман. Он купил дом за триста тысяч долларов. Через две недели после покупки задняя стена здания начала оседать. Владелец не согласился делать ремонт. И жильцы подали на него в суд. В свою очередь судья заявил о необходимости проведения инспекции. Инспектор представил в суд документы, из которых следовало, что стена может обрушиться в любую минуту. И тогда судья решил — все жильцы должны покинуть этот дом, то есть лишил их крова. Жильцы не сдавались. Они еще раз подали в суд. Другой судья вынес решение в пользу жильцов, несмотря на заявление владельцев о том, что стоимость ремонта превысит сумму, уплаченную им за здание (одновременно он подал заявление в апелляционный суд). Судебное разбирательство заняло около девяти месяцев, в течение которых пустующее здание начало разрушаться. Наконец, за две недели до того, как апелляционный суд подтвердил предыдущее судебное решение, в доме в разных местах произошли пожары и рухнула крыша. Теперь это пустырь, на который вскоре будут подтверждены права собственности.

Бетти Халука появилась вместе с сержантом Полом Данлепом.

Стенли ее обнял, и она почувствовала, что если пробудет в его объятиях хотя бы еще минуту, то уже не сможет от них освободиться. Однако, когда Бетти отодвинулась от Стенли, глаза ее были сухими.

— Ты хочешь, чтобы мы продолжили это дело? — спросил Мудроу.

— Больше, чем чего-либо, — ответила она. — Мне на самом деле сейчас ничего другого не остается.

Мудроу с невозмутимым видом представил друг друга Данлепа, Тиллея и Хиггинс. Леонора улыбнулась, узнав, что Бетти служит юристом в отделе по работе с неимущими. Ведь она была помощником прокурора округа, и большинство адвокатов, с которыми ей приходилось сталкиваться, работали в этой системе. Однако ни для кого не секрет, что в любой, даже самой мирной ситуации прокурор и адвокат смотрят друг на друга как на соперников.

— Где именно вы работаете? — спросила Леонора.

— Последние шесть месяцев в комитете по правам заключенных. Мы пытаемся что-либо сделать в отношении Райкерс-Айленд.

На Райкерс-Айленд рядом с аэропортом в Куинсе размещалось семь тюрем, в которых содержалось около семнадцати тысяч заключенных. Федеральный судья Моррис Ласкер утверждал, что в этих тюрьмах чаще, чем где бы то ни было в Америке, совершались акты насилия. Различные группы реформаторов в течение многих лет пытались изменить положение.

— Может быть, поэтому мы с вами не встречались, — заметила Леонора. — Последнее время у меня много дел в Манхэттене Мудроу понял их естественный антагонизм, но он знал, что это никак не должно помешать его планам (уж он-то, конечно, просто этого не позволит). Оставался Пол Данлеп, который был сержантом нью-йоркской полиции, в то время как он, Мудроу, — всего лишь полицейский на пенсии, с удостоверением частного детектива. Стенли сомневался, станет ли Порки работать у него в подчинении, и поэтому решил не настаивать на этом, если тот откажется, а обратиться к помощи Джимми Тиллея.

— Вы ходили к капитану? — спросил Мудроу, обмениваясь с Данлепом рукопожатием. Он удивился, обнаружив, что рука Порки была такой же большой, как и его собственная.

— Да, — ответил Данлеп. Он старался не выдать волнения, хотя его так и распирало от значительности происходящего. — Капитан сказал, чтобы я рассматривал это происшествие как убийство. По крайней мере, до того, как инспектор заявит об обратном. Кажется, пастор церкви Святой Анны звонит ему по три раза в день по поводу проблем жителей «Джексон Армз».