Украсть Храпуна - [11]

Они скучали, скучали и вдруг умерли. В медицинской лаборатории Техник сделал анализ трупиков. Со здоровьем у крыс было все в порядке. Все органы их маленьких тел работали в прекрасном режиме. Было непонятно, отчего они умерли. И вдруг Технику пришла в голову мысль, что умерли они от скуки и тоски.

Невероятно, но это так.

От тоски по своему привычному миру: норам, свалкам и отходам.

Но тогда зачем они проникли на корабль?

Вот это была еще одна загадка. Может, они пытались найти новый мир, как люди пытаются найти новые миры в космосе.

А когда попали в такой новый мир, который был не их и не для них, эти умные животные заскучали по своему, земному миру. А заскучав, умерли.

«А как же человек? – подумал Техник. – Почему он не умирает от тоски по Земле в космосе?

Может, оттого, что человек, как «вид», пришел на Землю из космоса? И Земля не его родной дом?»

От этой мысли ошарашенный Техник с ужасом уставился в звездную темноту за иллюминатором. Потом перевел взгляд на глобус родной Земли, всегда стоявший у него на командном пульте, и подумал: «Нет, Космос Космосом, а Земля – это Земля», – и нежно погладил глобус.

Груз

Вспомнить этот полет, один из моих последних в качестве звездного Техника, меня заставила статья в рубрике «Открытия» одной из местных газет. В ней писали о том, что группой исследователей нашей планеты обнаружены целые колонии живых существ, обитающих в недрах Земли. Их молекулярное и клеточное строение совершенно отличаются от нашего: в основе этих организмов лежат атомы тяжелых элементов.

В конце статьи сообщалось, что данные формы жизни неустойчивы и поэтому, учитывая более чем неблагоприятные для них биоусловия на нашей планете, можно с уверенностью предположить, что в смысле дальнейшего развития они бесперспективны.

Вот такая была статейка.

А теперь я расскажу о своем полете.

Может быть, он не имеет к этой статье ни малейшего отношения.

Но меня не оставляет какое-то тревожное ощущение, будто то, что я видел в этом полете, как-то связано с тем, о чем писалось в этой статье.

Я уже говорил, что это был один из последних моих полетов.

Как и в большинстве рядовых полетов, в этом тоже мало было интересного. Поначалу…

Центральная служба освоения проводила какой-то эксперимент на задворках нашей Галактики. Эксперимент не удался, и в ЦСО, подумав, сочли это направление исследований бесперспективным и от дальнейшей его разработки отказались. Людей на этой далекой планете не было, все работы выполняли автоматы. Постройки и оборудование просто списали, подсчитав, что обратная доставка обойдется дороже их совокупной стоимости.

Короче говоря, ЦСО поставила на всем этом жирный крест.

Но, как частенько бывает в таких случаях, нашлись Мусорщики, которые разглядели в брошенном оборудовании что-то весьма для себя ценное. Сопоставив расходы и предполагаемый доход и решив, что будут в плюсе, они наняли меня вместе с небольшим стареньким грузовым кораблем доставить с планетки груз, перекупленный ими у ЦСО. Другими словами, реактор какой-то хитрой энергии.

Я подписал контракт, получил аванс, инструкции и стартовал с базы к цели.

Полет проходил, как обычно – ровно, с небольшими проблемами, которые я решал по мере возникновения, скрашивая этим монотонность путешествия.

Прибыв на место, я предъявил свои полномочия контрольному блоку и стал дожидаться дестационирования реактора, который мне предстояло забрать с собой.

Жалко было смотреть на множество полуразумных роботов, брошенных на произвол судьбы. Они не обращали на меня никакого внимания, словно уже смирились со своей ненужностью. Одни из них бесцельно мотались из стороны в сторону, а другие, собравшись в небольшие бригады, что-то строили.

Видя бедственное положение лагеря, я решил оставить невольным колонистам то немногое, без чего мой корабль мог вернутся домой.

Наконец реактор был дестационирован, упакован и загружен в корабль.

Я задраил люки, проверил готовность систем и в последний раз окинул взглядом обреченных роботов. Все они, даже те, которые ранее бесцельно болтались по лагерю, столпились на краю стартового поля, как бы понимая, что видят последний космический корабль на этой планете. Все их юзлинзы и зеркала были направлены на меня.

От этого тысячеокого взгляда я даже поежился и поспешил включить прогрев двигателей. Жалко мне их было, хоть они и железные. А взять на борт больше, чем вес Груза, я не мог. Мусорщики все до грамма рассчитали: только вес реактора, и не больше мог поднять с планеты мой допотопный корабль.

«Все учли, только о жалости позабыли», – думал я, запуская один за другим прогретые двигатели. На душе было гадко, и я, уже выходя на маршевую скорость вдали от планеты, все думал о безответственном отношении людей к разумным машинам.

Может, за этими моими мыслями и не стояло никакой проблемы, может, родились они в моей голове от долгого одиночества и от того, что в жизни я больше общался с машинами, чем с людьми.

Может быть…

Но ведь дело тут не в моих мыслях. С проблемой нормального, человеческого отношения ко всему разумному, что создано цивилизацией, рано или поздно придется разбираться.